– О, срань святая… – бормотал Горшевич, стуча зубами от страха. – О боже, боже… Зачем же тогда вы остановились? Уезжайте отсюда быстрее…
– Нет уж, извините, Дмитрий Викторович, – решительно изрек молодой человек, вынимая пистолет. Увидев оружие, судья задышал с таким надрывом, словно за ним гналась стая диких динозавров, вцепился крючковатыми пальцами в приборную панель. – Да перестаньте вы! – одернул его водитель. – Вам никто не предлагает участвовать в операции. Сидите в машине, не шевелитесь, никому не звоните – на данный момент это самое безопасное в округе место. Я посмотрю: если это действительно наши «мстители» – попробую их перехватить. И прекратите трястись, Дмитрий Викторович! Это всего лишь машина и всего лишь дачный поселок – будем надеяться, проехали обыкновенные дачники…
Мужчина оставил в салоне обливающегося потом судью, а сам выскользнул наружу и, сжимая рукоятку пистолета, заскользил к дороге. Он мог бы оставить событие без присмотра, просто любопытно стало, озорство взыграло. Выглянув из-за столба, убедился, что дело того стоило. «Ленд-Крузер» остановился напротив убежища судьи Горшевича, из него вышел некто и направился к калитке. Едва он скрылся, молодой человек на цыпочках подался вперед, добежал до калитки, просочился на участок и юркнул за неухоженную малину. Прокравшись по грядкам, он вскоре сидел, скорчившись, за бочкой и все прекрасно видел и слышал. Молодой человек, одетый в приличный костюм, решительно постучал в дверь. Затем еще раз. Отворилась дверь на цепочке, и что-то глухо проговорила женщина. Посетитель представился Ухтомским Николаем Станиславовичем – помощником подполковника Осокина, потребовал судью. Женщина бросила резко: «Ваш человек приезжал несколько минут назад, забрал моего мужа! Он тоже был помощником вашего чертова Осокина! Что происходит? Кто вы такой?!»
Какое-то время происходило бурное выяснение отношений, и мужчина, спрятавшийся за бочкой, просто наслаждался. Женщина истерила – плакала, ругалась. Посетитель доказывал, что именно он – пресловутый помощник, и никто другой! Умолял женщину успокоиться, поведать все внятно – не с конца, а с начала. В итоге она послала его подальше, захлопнула дверь, и было слышно, как она плачет внутри дома. «Какие трогательные отношения в семье, – уважительно подумал человек за бочкой. – И почему мне, интересно, ни капельки не стыдно?» А незадачливый посетитель, оставшийся в одиночестве, недоуменно таращился на захлопнувшуюся дверь. Потом сказал: «Ну, ни хрена себе», отступил к ограждению крыльца, оперся на него, закурил и стал осмысливать услышанное. Повертел между пальцами телефон и вызвал абонента. Голос его звучал с каким-то странным надрывом.
– Юрий Андреевич? Это Николай. Я уже на месте – в «Голубых зорях», на Облепиховой… Еле нашел, здесь такой клубок улиц, а подсказать некому. Вы будете смеяться, Юрий Андреевич, но наши законсерви… тьфу, законспирированные друзья опередили меня буквально на несколько минут. Удивляюсь, почему я с ними не разъехался – видимо, они поехали другой дорогой. Умыкнули драгоценного судью из самого пищевода… Нет, это не шутка, Юрий Андреевич, – наши оппоненты информированы не хуже нас с вами. Подумайте на досуге, откуда они узнали, что вы решили поговорить с судьей, если допустить по умолчанию, что я никому не проболтался – не имею, знаете ли, привычки. Сколько человек знали, что вы разыскиваете Горшевича?.. Хорошо, Юрий Андреевич, понимаю, что вы хотите допросить эту несчастную женщину, буду ждать на выезде из «Голубых зорь» со стороны дамбы – а то сами вы и до утра не найдете эту дачу… Какой у меня голос? Перестаньте, Юрий Андреевич, совершенно нормальный голос. Жду…