Были краткосрочные государственные кредиты. В частности, после дипломатического признания Вашингтоном Советского Союза, начиная с 1934 года Экспортно-импортный банк США (государственный банк) стал кредитовать экспорт американских компаний в СССР. Такое кредитование рассматривалось в качестве меры помощи американскому бизнесу в условиях кризиса. Кстати, к этому времени объем американского экспорта в СССР существенно сократился по сравнению с «ударным» периодом 1929–1931 гг. Поэтому не следует переоценивать роль Экспортно-импортного банка США.

Были еще кредиты от Германии. Один был выдан в 1931 году на сумму 300 млн. марок (связанный на четыре года). Был также выдан кредит в 1935 году– на сумму 200 млн. марок. В общей сложности 500 млн. марок, или около 170 млн. долл.

Были еще более скромные по размерам кредиты от Великобритании, Чехословакии, Италии и Швеции (последний был выдан уже в 1940 г.).

Версия: валюта под залог наших товаров. В нашей литературе достаточно часто можно встретить такую версию: большая часть валюты от вывоза нашего сырья за границу– фактически не экспортная выручка, а банковские кредиты. Банковские же кредиты мы получали под залог вывозимого сырья. Приведу цитату из книги Д. Верхотурова, где описана эта схема: «Наркомвнешторг только в 1930 году выбросил на мировой рынок миллионы тонн товара. Продать столько и сразу, да еще во времена мирового экономического кризиса, во времена «Великой депрессии» в США, было делом нереальным. Но товар вывезли, сложили на заграничных складах и стали понемногу продавать.

Если бы советские торговые представители рассчитывали только на продажу своего товара, то им бы мало что удалось получить от такого экспорта. Тогда они пошли на необычный шаг. Торговые представители начали брать кредиты в банках, фирмах и торговых домах под залог вывезенного и складированного за рубежом товара. На эти деньги покупалось оборудование, немедленно вывозившееся в СССР, а кредиторам Наркомвнешторг слал горячий интернациональный привет. Спустя некоторое время кредиторы вступали во владение тысячами тонн советского угля, железной и марганцевой руды, леса, хлеба. Вначале 1930-х годов по миру прокатилась волна банкротств, связанных как раз с подобными операциями. Банки, став владельцами криворожской руды и донецкого угля, лопались не хуже мыльных пузырей»[74].

Версия красивая, но сомнительная. Прежде всего, потому, что нет конкретики. Нет ни одного «живого» примера. Возникает масса вопросов. Где находились эти самые консигнационные склады? Кто брал на себя ответственность по решению вывозить товар за границу на склад? – Ведь операция была рискованной (существует риск, что товар окажется нереализованным, а расходы по транспортировке и хранению могут принести большие убытки). Кто брал на себя ответственность по получению кредитов под залог товаров? – Ведь сырье при любой экономической конъюнктуре кредитором оценивается с большим дисконтом. В общем, схема для торгпредов «расстрельная». Да и концы с концами у Верхотурова не сходятся. Он говорит, что «Наркомвнешторг только в 1930 году выбросил на мировой рынок миллионы тонн товара», а затем стал получать под товар кредиты. Между прочим, на следующий день после 29 октября 1929 года («черный четверг») американские банки ушли в «глухую оборону». Сначала ограничили выдачу кредитов, а затем полностью ее прекратили. К началу 1930 года уже и европейские банки перестали заниматься кредитованием. Вспомним недавние события финансового кризиса 2008–2009 гг.: банковские кредиты получить нельзя было ни на каких условиях. Банки после «черного четверга» 1929 года «лопались не хуже мыльных пузырей», но причины были другие, не те, которые называет Верхотуров. Может быть, отдельные случаи использования схемы «кредиты под залог сырья» имели место. Но у меня есть серьезные сомнения в массовом ее использовании.