Не меньше десяти минут, погасив фары, сидел, тупо уставившись в ветровое стекло, пытаясь разрешить непростую дилемму. Но, как ни крути, выходило, что возвращаться нельзя. По крайней мере, сейчас, сразу же. При этом он обязательно насторожит это зэковское отребье, и тогда абсолютно ненужные скользкие вопросы посыплются из них, как из рога изобилия, а этого и так с трудом удалось избежать. Зачем вторично нарываться на нежелательный разговор? Но и ехать в Ретиховку было полным идиотизмом. Что его там ждет? Уж по крайней мере точно ничего хорошего... И тут до Андрея Ильича дошло, что и стоять вот так, на месте, с потушенным светом – тоже более чем подозрительно и небезопасно. А вдруг этим отморозкам на джипе придет в голову проехаться по дороге? И только почувствовав, что еще через пару минут окончательно запутается в тяжелых размышлениях, он все же решился стронуться с места и двинуться в сторону поселка. Ни один из трех вариантов дальнейших действий его абсолютно не устраивал, но в Ретиховке, по его разумению, оставалась хоть какая-то призрачная надежда на благоприятную альтернативу.

Еще на подъезде к первым домам Андрей Ильич, оставив включенными только подфарники, до предела снизил скорость. Не раздумывая, «поплелся» по центральной улице Ретиховки, зная (один раз как-то приходилось здесь бывать, еще лет семь-восемь назад), что она тянется по поселку из конца в конец. И «крался» таким образом до тех пор, пока не заметил вдалеке одинокий силуэт, даже сейчас, в темноте хорошо видимый на фоне белого снега. А Татьяна пообещала встретить, чтобы ему не пришлось плутать по извилистым проулкам в поиске ее дома.

Демин остановил машину метров за сто, заглушил двигатель и еще немного посидел, выжидая. Потом, скосив глаза в сторону Сергея, решил-таки его не трогать – все равно помощничек быстро в себя прийти не сможет. «Как же я умудрился так опростоволоситься с Купцовым? – промелькнуло в голове у Андрея Ильича. – Надо ж было до такой степени неверно еще там, в больнице, определить стадию его опьянения! Просто непростительно для «эскулапа» с двадцатилетним стажем...» Оставил в правом окне небольшую щель, не столько заботясь о коллеге, сколько не желая, чтобы стойкое «амбре», исходившее от Сергея, пропитало насквозь обивку салона, и, с большой неохотой выйдя наружу, закрыл автомобиль. Была, ко всему прочему, для этой «неохоты» у него и еще одна веская причина – с детства панически боялся собак. В десятилетнем возрасте Демину здорово досталось от огромной соседской овчарки, абсолютно без всякой мотивации, ни с того ни с сего ухватившей его за ногу, когда из самых добрых побуждений решил было размотать стреноживший ее поводок. С тех пор старался за версту обходить любого встреченного пса. Но как назло, чувствуя, по-видимому, его боязнь, эти мохнатые твари каждый раз прилипали к Демину, словно репей, стараясь при удобном случае непременно хватануть за штанину. И бродить по поселку в темноте, рискуя ежеминутно столкнуться с какой-нибудь непривязанной шавкой, Андрею Ильичу было совсем не по душе.