Я даже успеваю немного сбросить скорость, как понимаю, что наперерез мне сбоку едет машина. Буквально доли секунд были у меня на принятие правильного решения. Пытаться тормозить, при этом допуская возможность собрать всмятку двигающиеся на неопределённом расстоянии за мной машины, в том числе и Ягуар Сергея. Или вновь нажать на педаль газа и попытаться проскочить перед неожиданно появившимся движущимся препятствием.
Я принимаю решение увеличить скорость. Всё происходит за какой-то неуловимый отрезок времени. Опередить экземпляр немецкого автопрома я не успеваю, поэтому в последний момент рулём беру немного правее, чтобы попытаться хоть как-то его обогнуть. В последний момент мы, слава Богу, разъезжаемся в, должно быть, каких-то миллиметрах друг от друга. НО! Он-то поехал дальше. А вот я…
Моего Зверя всё же заносит на скользкой дороге, и как бы я ни пыталась выровнять его, ни практические умения, ни теоретические познания, ни опыт вождения в стрессовых ситуациях мне не помогли. Машину неконтролируемо сносит в сторону, вдаль от дороги, а я лишь могу крепко вцепиться в руль, ощущая, как дикий зверь под капотом всё же вырывается на свободу из-под моего вечного контроля, и, бешено двигаясь, и продолжает катиться по одному ему известной траектории.
Внезапно перед глазами возникла размытая сцена, где мама тянет ко мне руки в желании обхватить руками мою голову. Дракон на рёбрах внезапно начинает гореть и пульсировать, обжигая мою кожу невидимым огнём…
Мерцание белого цвета, ощущение неконтролируемого полёта, абсолютно неуместное потрясение, руки до боли сжимающие руль и жесткий резкий удар… Вот и всё, что я успела запомнить перед моментом наступлением холодной темноты…
Но зато Серёжа в меня не врезался из-за моей глупой, неподдающейся никакому самоконтролю вспыльчивости.
Глава 47
СЕРГЕЙ
Редкое, тихое, размеренное пищание приборов (не у Яры в палате, но как только я куда-то выхожу меня преследуют эти монотонные звуки), уже пару дней добавляет по капле нетерпения в чашу моей почти переполненной выдержки и смирения. В остальном давящая больничная тишина бьёт по моему несокрушимому (в последние недели) спокойствию. Постоянное раскаяние и чувство вины скрежещет по раскалённым донельзя нервам. Монотонный гомон за дверью вызывает желание выйти в коридор и громить всё, что под руку попадётся.
Два дня.
Целых два грёбанных дня я почти безвылазно нахожусь в здании. Болдан настоял, чтобы была проведена тщательная диагностика.
Как это глупо. Всё это. Вот так необдуманно играть с самым ценным, что есть у человека. С жизнью. И чаще всего это становится понятным только после того, как произошло что-то ужасное…
Хорошо, что она ещё легко отделалась. Потому что удар был, конечно, неслабый, но могло быть намного хуже.
Не знаю, как она отнесётся к моему присутствию, поэтому, когда она приходила в себя, я старался выходить из палаты. Боюсь лишний раз её травмировать. Когда скажут, что всё в порядке и без осложнений, тогда и смогу сам успокоиться. Но утром, всё же я был рядом, когда она проснулась… Хотелось самому убедиться, что она в норме.