Он бил и уходил от ударов. Парировал и отрубал. И рука не дрожала, и ярость была. Сколько продолжался бой, не знал. Потерял счет времени. Видел лишь как падают черные балахоны, как гибнут порой защитники моста. Слышал как завывает где-то сзади, перекрывая шум схватки, Яга.

Знал только одно сейчас, что мост не отдали, не пропустили. Вперед не прошли, но и назад не отступили.

Милонег вскинул меч, отражая удар. Звякнуло металлом о метал, оставляя в лезвии глубокие зарубы. Он надавил, отбрасывая чужой клинок и краем глаза увидел, как пропускает удар другого. Как летит на него отточенное железо.

Вот и Кот так же наверное, мелькнуло в голове. Только рядом с оборотнем Игорь оказался. А теперь нет Игоря.

Как ни старалась, Лада так и не смогла уснуть. Тьма, что сгустилась вокруг, жила казалось своей жизнью, тянула к ней лапы, насмехалась. И никто не мог помочь ей. Не было Милонега рядом. И никого больше не было.

Только сын их тихо спал в своей кроватке. И каждый раз ей казалось, что с ним случится что-то дурное. Будто тьма, что сгущалась вокруг, тянулась и к нему. И она вскакивала и кидалась к детской кроватке. Но малыш спал. Нервы сдавали.

Устав подскакивать, она взяла ребенка на руки и тихо перенесла к себе на постель. Малыш закряхтел недовольно, но тут же успокоился. Так и проспал всю ночь на родительской кровати. Но даже после этого она так и не сомкнула глаз. Не было сна. Была тревога и темнота кругом.

Когда в окне забрезжил рассвет. Лада встала с кровати, отнесла спящего ребенка обратно в детскую кроватку и пошла на кухню варить кофе.

Голос нагнал ее на полпути. На сей раз он звучал не снаружи, а внутри. Словно бы с ней все уже было решено, будто тьма незаметно поселилась внутри и кроме тьмы там ничего не осталось.

— Иди ко мне, — позвал голос.

— Нет, — резко ответила Лада.

— Ты не смеешь противиться, — рассмеялся голос столь полновластно, что желание сопротивляться и вправду куда-то пропало.

Лада застыла, оперлась на стенку коридора. В глазах начало темнеть.

— Нет, — прошептала едва слышно.

— Ты должна, — напомнил голос. — Залог помнишь? Долг платежом красен. Твоего ненаглядного здесь больше нет. Иди.

В глазах стало совсем темно. Где свет? Где выключатель? Рука безвольно провела по стене, но проклятой кнопки не было, как испарилась. И рассвет за окном… Рассвет же был.

— Нет больше рассветов и закатов, — как приговор произнес в разламывающейся болью голове голос. — Для тебя их больше не будет. Иди. Ты должна. Ты не можешь противиться. Ты не смеешь противиться.

Свет померк. Ноги стали чужими. Помимо воли она сделала шаг, другой. Пошла на голос.

— Возьми сына, — приказала тьма.

Стало немного светлее. Лада моняла, что стоит в комнате возле детской кроватки.

— Нет, — твердо сказала она. — Его не смеешь. Он не твой и никогда твоим не будет.

— Гордая, — рассмеялся голос. — Тем приятнее смотреть, как ломается твоя гордость.

Чернота опять залила все вокруг, словно перед глазами разлилась чернильница. Тело стало безвольным, мысли тусклыми, как будто не ее то были мысли, а она просто перехватила чьи-то чужие.