— Мне все равно, я не голоден, — коротко ответил я, разглядывая своего родственника. За то время, что я его не видел, мой тесть стал выглядеть лучше, даже немного похудел. Морской климат определенно пошел ему на пользу.

— Вот как! — задумчиво ответил Роман Федорович. — Ох, и не нравится мне твой тон, сынок. Не с добром приехал, поди?

— Зависит от исхода нашего разговора, тесть, — медленно произнес я, переводя взгляд на картину, висящую в углу. — Увлеклись живописью?

— Есть немного. Тимур, давай так. Ты пока располагайся, прими душ с дороги, дождёмся, когда привезут заказ, и всё обсудим. Хорошо?

— Договорились, — я нервно провел рукой по волосам, — времени до вечера ещё полно.

Разумеется, я хотел поскорее все выяснить, но в то же время четко осознавал, что разговор предстоит долгий и сложный. Потому я отправился в выделенную для меня спальню, совмещенную с ванной комнатой.

Я находился в самолете несколько часов и за это время успел взвесить и проанализировать все то дерьмо, которое творилось на протяжении почти десяти лет в моей жизни. Постоянно кто-то принимал важные решения за меня, выдвигая ультиматумы и связывая меня по рукам и ногам. Я взрослый и самодостаточный человек, который был вынужден идти на поводу у других. Меня передернуло. Теперь все изменилось. Никто и никогда не станет указывать, что мне делать и как поступать. И больше ни одна живая душа не станет угрожать ни мне, ни моей семье.

Я думал и о ней, о девочке, с которой мы потеряли так много времени. Я задавался одним единственным вопросом: почему, черт возьми? Я должен был все исправить, иначе никогда не смогу простить себя за ту боль, что причинил ей.

Я должен объясниться с Алиной. И я расскажу ей обо всем, как только сам узнаю ошеломляющую правду. Я даже на мгновенье представить не мог, что во всем замешана Карина. А ведь её мотивы так очевидны. Из раздумий меня вывел телефонный звонок. Неизвестный номер.

— Слушаю, — ответил я.

— Здравствуй, Тимур! — не думал, что она позвонит так скоро. — Прошу прощения, что так рано ещё и в выходной, но Анна Львовна слишком настойчива. Хочет, чтоб статья о тебе была готова через неделю в понедельник, представляешь? — я слышал возмущение в телефонной трубке. Это было так похоже на Алину.

— Некоторые вещи никогда не меняются, — усмехнулся я.

— Что, прости? — послышалось удивление в ее голосе.

— Я говорю, ты все такая же, — улыбнулся я.

— Покровский, я позвонила не для того, чтобы вспоминать, какой была я, или какой был ты. Мне нужна дата встречи. Когда ты в ближайшее время будешь свободен?

— Вторник тебя устроит? — спросил я.

— Думаю, да. Я как раз до конца недели успею закончить. Анна Львовна хочет видеть статью уже в понедельник, — я был уверен, что с этой фразой Алина закатила глаза, теребя кончики своих волос. Мне кажется, я знал ее как самого себя.

— Перестань закатывать глаза и теребить свои волосы!

— Откуда ты…? Покровский, ты что, шпионишь за мной? — в голосе послышалось волнение.

— Лина, успокойся, я сейчас нахожусь в другом городе, — спокойно ответил. Но в глубине души я ликовал. Мы говорили друг с другом. Просто, без претензий, без намеков на прошлое, словно мы старые приятели. — Я слишком давно тебя знаю и очень сомневаюсь, что ты меняешь привычки.