— Я уже начал думать, ты решил остаться дома, — выговорил Иван, повернувшись.

За этот год седины в его тёмных волосах заметно прибавилось, морщины в уголках глаз стали глубже. Мысли в голове неслись стремительно. Боковым зрением я видел зажатую на заднем сиденье между двух прихвостней Градского Нику. Бледная, она едва дышала. И без того хрупкая, на фоне этих двоих выглядела она пойманной пташкой. Желание пустить в голову Градскому пару пуль стало неимоверным.

— Ты выбрал паршивое место, — сказал сухо, не сводя с Градского взгляда. – Дела идут совсем плохо? Помнится, раньше ты предпочитал более пафосные места.

Рот его искривился, из взгляда исчезло деланное благодушие. Теперь это был тот самый самолюбивый сукин сын, каким я его знал. Так-то лучше.

— Не ожидал, что ты захочешь встретиться лично, — продолжил я. – Неужели у мэра столицы нет других дел?

— Дел у меня достаточно. Но кое-что требует особого внимания. Предпочитаю важные дела решать самолично, — его рот опять искривился.

Самолично, значит. Тварь.

— Отпусти её.

У меня было то, что нужно ему, у него – моё. И мы оба это понимали, оба держали друг друга за глотку. Градский не выдержал первым. Кивнул на конверт у меня в руках. Ничего не сказав, я вытащил листок и протянул ему.

— Мне нужны все документы, — пробежав взглядом по строчкам, он резко поднял голову и повторил с нажимом: — Все.

Я стиснул зубы. Именно этого я опасался, именно об этом говорил Каштан. И здесь друг тоже оказался прав, мать его.

— Других бумаг у меня нет.

— А это уже меня не волнует, — глаза его недобро блеснули.

В тишине было слышно, как ветер прокатил по асфальту пустую банку. Небо разрезала вспышка. Я смотрел на Градского, но видел Нику. Её ставшее ещё бледнее лицо, её напряжённые плечи.

— Тебе нужно, чтобы твоя семья была в целости, мне нужны документы. Решай этот вопрос, Афанасьев. И решай в ближайшее время. Это в твоих интересах.

— Документы у Агатова.

— Именно. Если бы ты был умнее, их бы у него не было.

Здесь паршивый ублюдок был прав. Только дело это не меняло.

Свернув лист, Градский убрал его в карман. По стеклу ударили несколько капель, раскат прогремел ближе. Гуляющий между заброшенных построек ветер взвыл диким зверем.

— Даю тебе неделю. Достань мне всё, что нарыл твой адвокат. Не будет бумаг, Дима, разговор пойдёт по-другому.

Он сделал знак своим людям. Один из них открыл дверцу. Вышел из машины и показал Веронике, чтобы тоже выходила. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида. Паника, смятение, непонимание, что ей делать. Охранник поторопил.

— И не пытайся делать из меня дурака. Я везде тебя достану. Решишь убраться в глухой лес – найду, решишь свалить за бугор – найду. У тебя красивая новая жена. Мне бы не хотелось делать ей больно. Но если до этого дойдёт, придётся. В следующий раз ты можешь её не увидеть, Афанасьев, запомни.

Я напрягся, пытаясь продумать расклад. Всё закончится раньше, чем я успею положить палец на спусковой крючок. И полбеды, если закончится для меня. Хотя, стоит мне лишиться моей белокурой девочки, для меня всё закончится так и так.