Забавный мальчишка, с одобрением подумала Настя, в такие молодые годы – и такое глубокое понимание. Откуда что берется?

– Ну хорошо, а Семаков? С ним вы активно беседовали, я даже удивилась.

– Вы же сами все поняли, – застенчиво и как-то по-детски улыбнулся Антон. – Я просто обратил внимание на то, что в театре два главных администратора, и уцепился за это. А там уж и все остальное вылезло.

– Что именно? Поделитесь, сравним впечатления, – попросила Настя.

– Раньше Семаков был в фаворе у прежнего худрука и после прихода Богомолова некоторое время сохранял свои позиции, а потом Богомолов отдал предпочтение Красавиной, скорее всего, он уже сам брал ее на работу, приблизил к себе, отдал ей на откуп работу с актерами и с прокатом репертуара, а Семакова загрузил всякой мутью. Семаков, Малащенко и Бережной – это одна гвардия, они любят и уважают друг друга и своего предыдущего худрука, а Богомолова дружно ненавидят. Только Бережной это тщательно скрывает, а завлит и администратор на такие глупости силы не тратят и лепят всю правду-матку в глаза. При этом завлит Малащенко старается сохранить лицо, а администратор Семаков – нет, ему все равно.

– Как вы думаете почему?

– Трудно сказать. Вероятно, это проблема возраста. Малащенко очень немолод, ему за семьдесят, потеряй он эту работу – другую уже не найдет. Чувство собственного достоинства не позволяет ему петь Богомолову дифирамбы, но здравый смысл подсказывает, что надо все-таки не нарываться на увольнение. А Семаков намного моложе, он легко сможет устроиться куда-нибудь, ведь у него как у человека, работающего со зрителями, наверняка обширнейшие связи в любых сферах, так что он без работы не останется, вот и поливает Богомолова направо и налево, не скрывая чувств.

Настя помолчала, переваривая услышанное. Она готова была подписаться под каждым словом Сташиса. И искренне не понимала, откуда у молодого мальчишки такая способность понимать людей и их побуждения.

– Антон, вы где учились?

– На Волгина, а что?

– И больше нигде?

– Больше нигде. А что, надо было еще что-нибудь закончить? Сергей Кузьмич говорил, что вы в МГУ учились…

– Да я бы тоже с удовольствием на Волгина поучилась бы, – усмехнулась Настя, – но в мое время девочек туда не принимали, только мальчиков. Так что университет для меня был мерой вынужденной, я с самого начала собиралась работать в милиции. Ладно, проехали. И последний вопрос – про нашего гида-переводчика. Как он вам показался?

– Проныра, – засмеялся Антон. – Этот Федотов в любую дыру влезет. Я почти на сто процентов уверен, что он занимается нами не из любезности, а исключительно из желания держать руку на пульсе и знать, с кем мы общаемся. Желательно, конечно, еще и знать, о чем мы разговариваем и вообще как продвигается следствие. Но я не могу пока понять: это в нем играет банальное любопытство, или у него есть какой-то специальный интерес.

– Вот и я не могу, – вздохнула Настя. – Но мужик он противный, правда?

– Правда, – согласился Сташис. – Скользкий какой-то. И потом, его слишком много.

Антон пересел в свою машину и уехал, нахально сделав ловкий разворот через две сплошные полосы. Настя, проклиная собственную законопослушность, долго ехала в совершенно не нужном ей направлении, пока не увидела знак, разрешающий разворот. До дома она добралась, против ожиданий, довольно быстро, несмотря на то что был вечер пятницы, когда машин на дорогах обычно бывает много до позднего времени.