Главный администратор театра «Новая Москва» Валерий Андреевич Семаков, худой, с костлявым лицом и редкими волосами, встретил гостей без восторга и даже без показного радушия. Он устал, был недоволен и не скрывал этого.
– Обиды? – переспросил он, выслушав первую порцию ставших уже традиционными для сыщиков вопросов. – Конечно, есть. А в каком коллективе их нет? Даже между двумя людьми и то всегда есть обиды, а если речь идет о двух сотнях?
Семаков, точно так же, как завлит Малащенко, считал, что основная причина обид в театре – несправедливость, однако истоки этой несправедливости он, как представитель не творческой, а административной части театра, видел не в субъективности взглядов и оценок, а в незнании специфики работы и выдвижении неправомерных требований. Руководство не знает, как работает конкретный цех или другое подразделение, оно начинает требовать невозможного и не слушает никаких объяснений и оправданий, а за невыполнение строго наказывает. Разумеется, это обижает людей. Кроме того, руководство не вникает и не собирается вникать в трудности, с которыми постоянно сталкивается та или иная служба, и не понимает, на какие изощренные уловки и чудовищные переработки приходится идти, чтобы решить поставленные перед ней задачи, и пока у службы все в порядке, это воспринимается как должное, даже «спасибо» от начальства не дождешься, как будто никак иначе и быть не может, зато как только случается малейший огрех – тебя смешивают с грязью, забыв о долгих годах безупречной и отнюдь не легкой работы. Ну, и еще один источник обид – наличие любимчиков. Сколько субъективизма в оценке художественных достоинств или таланта, столько же его и в оценке людей, это в общем-то нормально, это тоже имеет место в любом коллективе, но в театре проблема любимчиков принимает поистине гипертрофированный размах. Любимым актерам дают играть, а есть и такие, которых просто не замечают, словно их и нет. Нелюбимые приходят только за зарплатой, и это, конечно же, унизительно и обидно. Любимых сотрудников руководство приближает к себе, советуется с ними, обсуждает проблемы, приглашает на посиделки, берет с собой в поездки, и такое «приближение к трону» всегда очень заметно всем остальным и не может не задевать.
– Валерий Андреевич, а что входит в круг ваших обязанностей? – с любопытством спросил Антон.
Семаков хмуро усмехнулся.
– Твердо установленных функциональных обязанностей ни у кого нет, это вы должны понять сразу.
– Что, совсем нет? – изумилась Настя. – Они же должны быть прописаны для каждой должности.
– Вот именно, что должны быть. В нормальном театре они есть, в нормальных театрах вообще все иначе, а у нас вся работа поставлена с ног на голову. Наверное, где-то эти бумажки валяются, в сейфе у директора, вероятнее всего, но лично я за все годы работы в театре их не видел. Что руководство поручит – тем и занимаемся. Вот я, к примеру, должен работать со зрителями и заниматься прокатом репертуара, то есть продвигать спектакли, организовывать гастроли и зарабатывать для театра деньги. Но вместо этого я, по заданию руководства, занимаюсь и рекламой, и изготовлением корпоративной продукции типа открыток и буклетов, и составлением программок, и организацией их изготовления, и подготовкой материалов для ежемесячника «Театральная афиша». Типографии, тиражи, бумага, цвет, контакт с художником – все это на мне, хотя моя единственная прямая обязанность – работа со зрителем и с прокатом.