— Что такое нэцки? — спросил Мак-Смоллет.

Кубату покрутил ус и ответил:

— Куколки такие маленькие, восточные.

По улицам сновали люди — в большинстве своем мальчики разного возраста. Девочек и взрослых практически не было, а изредко встречающиеся выглядели крайне смущенными, как бы чувствуя свою неуместность. Потом мы услышали гул моторов и по улице медленно проехало пять черных мотоциклетов. Механизмы эти выглядели великолепно, и я уверился, что это и впрямь фантастический мир. Молодые парни в белых рубашках и шортах, сидящие на мотоциклетах, проводили нас внимательными взглядами.

— Ох, что-то готовится, — тоскливо сказал Иванду. — Чую!

Инстинкты негра не подвели. Над городом вдруг прокатился колокольный звон и люди засуетились, торопливо двигаясь в одном направлении. Нас подхватило толпой, и понесло. Взрослых стало больше, они выскакивали из домов и присоединялись к потоку, опасливо озираясь по сторонам. Из переулков выезжали рычащие мотоциклеты, образовавшие сплошное кольцо вокруг толпы.

— Куда нас ведут? А? — запаниковал Мак-Смоллет. — Чего-то мне это не нравится...

Кубату молчал. Он казался растерянным. Холмс зорко оглядывался по сторонам. Я начал вспоминать порядок первой помощи при травмах, потому что толпа густела, и несколько человек уже едва не упали под ноги идущих. Мы медленно приближались к мосту, перекинутому через реку.

— Привет, туристы!

Мы оглянулись. Людским водоворотом к нам прибило того самого проворного юнца, что польстился на шоколадные конфеты.

— Что происходит? — взял быка за рога Мак-Смоллет.

— Праздник Перехода Реки, — пожал плечами мальчик. — Ну вы и темные...

Иванду, явно болезненно воспринимающий цвет своей кожи, помрачнел. А Мак-Смоллет истерически воскликнул:

— Ты нам зубы не заговаривай! Что за праздник? А то вмиг уши надеру!

Толпа двигалась тихо, и слова Мак-Смоллета услыхали все. От нас шарахнулись как от прокаженных. Мальчик удивленно приподнял брови. А со всех сторон уже протискивались парни в белых рубашках и шортах, побросавшие свои чудесные мотоциклеты. С некоторым удивлением я понял, что нас подхватили под руки и поволокли.

— Еще порядочными притворялись, впятером шли! — выкрикнул тощий прыщавый юнец, глядя как нас утаскивают. — Я сразу понял — провокаторы! Да здравствуют Ветерки!

— Ура! — нестройно ответила толпа.

— Что вы себе позволяете? — возмущался Кубату. — В чем дело?

— Как что? — темноволосый, желтоглазый парень, явно предводитель мотоциклетчиков, ехидно прищурился. — Вы грозили избить невинного ребенка!

— Не избить, а уши надрать! — возмутился Мак-Смоллет. — И это ведь просто фигура речи! Слова!

Парень помрачнел:

— А слова — это, по вашему, не обидно? Мальчик, тебе было очень горько?

Выбравшийся из толпы вместе с нами мальчик пожал тощими плечами:

— Ну... Не так чтобы очень... Умеренно.

— Умеренно — но больно! Эх...

— Что делать-то будем? — осведомился у предводителя рыжий, интеллигентного вида юноша. — Сделаем внушение и отпустим?

— Внушениями тут не отделаться, — предводитель махнул рукой. — К Яру их!

Нас повели вдоль берега, к маленькой трибуне, возвышавшейся у моста. Оханье и писк толпы стали тише. Многие падали в воду, но не выбирались на берег, а с радостными возгласами форсировали реку.