Он даже не постеснялся бы заявить, что обожает ее.
Но сейчас, после телефонного разговора, Диг Райан подумал, что более безмозглой, нелепой, иррациональной, оголтелой, абсурдной и самонадеянной дуры, чем Надин Кайт, не сыскать среди тех, кого он имел несчастье знать и любить.
Фил?
Филип Рич?
О господи.
Глава шестнадцатая
К концу дня злость Дига дозрела до роскошной черной тоски, и ему отчаянно захотелось упиться вдрызг. Кружки с ледяным пивом и приземистые бокалы с охлажденным виски плясали у него перед глазами, а воображаемый запах старого доброго шотландского пойла щекотал ноздри. Все, что угодно, лишь бы выкинуть из головы Надин и ее дурацкое свидание.
Предложение хлебнуть после работы никого из коллег не заинтересовало, и Диг попытался найти Дилайлу, чтобы пригласить ее куда-нибудь. Он намеревался соблазнить ее предложением завалиться в ночной клуб или даже в два клуба. Но телефон на Цветочном холме упорно не отвечал, и к восьми вечера Диг отказался от этой затеи.
Он мог бы обойти несколько клубов или посетить какое-нибудь сборище деятелей от музыкального бизнеса, но глянув в окно на дождливый морок, Диг решил, что с холодильником, набитым бутылками «Будвайзера», двумя пачками «Мальборо Лайтс» и киношкой, записанной пару дней назад, он отлично проведет время. Взбив подушки и вытянув ноги, он приготовился бездумно коротать вечер, как заправский мещанин.
Около девяти в животе у него заурчало; Диг просмотрел свою постоянно пополнявшуюся библиотеку меню заведений с доставкой на дом и остановился на мясном карри и креветочном салате из соседнего индийского ресторана.
Полчаса спустя раздался звонок в дверь; Диг потащился к домофону, сжимая в руке двадцатифунтовую бумажку.
— Последний этаж, — бросил он в микрофон, не дожидаясь лишних вопросов.
Открыл дверь квартиры и прислушался к шагам на лестнице. Шаги на холодном линолеуме звучали тяжело и сердито и становились все медленнее по мере приближения к головокружительным высотам последнего этажа. Водители, доставлявшие еду из ресторанов, всегда злились на Дига за то, что он вынуждал их одолевать лестницу, и ступали на его порог в дурном расположении духа. Диг поджидал их, растягивая рот в обезоруживающей белозубой улыбке, всегда готовый очаровать и умилостивить.
Однако улыбка сорвалась с его губ, словно небрежно повешенная картина со стены, когда маленький, взъерошенный и чрезвычайно уродливый йоркширский терьер запрыгнул на лестничную площадку, с разгона обогнул угол и ворвался в его квартиру, оставляя за собой цепочку грязных следов на паласе цвета овсянки.
— Дигби! — послышался женский голос снизу. — Противный мальчишка! Вернись сейчас же! — Несколько секунд спустя голос материализовался в виде Дилайлы, столь же взъерошенной, как и обезумевший от сырости Дигби; она стряхивала воду с зонта. — Привет, — она замерла на месте, заметив ошалелое выражение лица Дига.
— Привет, — ответил Диг, рассеянно сворачивая банкноту вчетверо и пряча ее в карман.
Так они и стояли молча: вода медленно стекала с Дилайлы на пол, Дигби носился по квартире бешеными кругами, а Диг в изумлении пялился на Дилайлу.