Нас там фотографировали на фоне расчерченной в клеточку стены и любая выпуклость, хоть чуть выступающая за «идеальный балетный силуэт» была причиной слез, строжайших диет, таблеток для похудания и презрительного «разожралась как корова» от преподов...

Я так гордилась тем, что у меня-то форма всегда идеальная... так злилась на Макса за то, что он силком пихает в меня еду... ужасно расстроилась, обнаружив в зеркале и попу и грудь... а почему?! Зачем?! Просто по привычке? Вот из детского упрямства, назло Максу отморожу уши?

Попытка укрыть заботой и дружелюбием, ну, как умею... а в ответ - сарказм. Непонятно... неприятно... обидно. Сигареты!

Жалко ребёнка... но нельзя показывать свою слабость, ты же Мастер!! Обидно за такое отношение... но нельзя срываться, ты же Мастер!! Хочется.... ты же Мастер, нельзя-нельзя-нельзя! Она просто еще маленькая! И снова, снова - сигареты.

Я их уже практически ненавижу.

Я сама не поняла что уже все закончилось. Вдруг оказалось, что сижу и смотрю в одну точку, переваривая все это.... полезно, оказывается, увидеть себя со стороны.

- Я действительно так страшно выгляжу, когда курю? - недоуменно спросил Макс, который вдруг опять оказался не во мне, а где-то там, снаружи.

Максимиллиан

Так как прочной связи и привязки у нас ещё не было, увидеть ее воспоминания в ответ на свою откровенность я все равно не смог. Но уловить несколько самых ярких образов, все же, получилось.

Одним из них как раз был я. С сигаретой в зубах, слегка бледный, с плотно сжатыми губами и полностью пустыми глазами. Абсолютно равнодушный, какой-то даже не живой.

Самое неприятное, что в такие моменты я плотно ассоциировался у неё с мучителями, которых она почему-то называла преподавателями. Те с такими же лицами вещали ей о незавидной участи, если у неё не получится очередное истязательное «фуэте» или «если она выйдет из формы».

А ещё по нервам резало таким чувством острой какой-то беспомощности и одиночества... растерянности... ржа! Она же как маленький глупый котенок, пыталась шипеть и гнуть спину на целую свору собак-страхов. Строила вокруг себя стенку из обшарпанных кирпичей, неустойчивую и хрупкую, и шипела. Старалась не сдаваться, даже если внутри все сжимается от ужаса и, наоборот, шипеть еще более грозно.

Самое мерзкое, что больше всего она боялась меня.

-      Я действительно так страшно выгляжу, когда курю? - спросил я у застывшей Юлии, которая явно переваривала свалившиеся на неё воспоминания. Может, надо было сразу так сделать, но... показывать даже осколок своих мыслей, своей души... Если бы не откат, я вряд ли бы на это пошёл.

-      Жуть в дыму, - ответила она своим обычным вредным тоном, но вдруг смутилась, съежилась и обняла себя за плечи руками.

-      Тебе не нужно бояться, они, действительно, только успокаивают... можно попытаться найти аналог, - слегка замялся я, не зная как утешить. - Раньше я курил намного меньше, потому таких последствий не было. Сейчас, видимо, перестарался.

-      Знаешь, - набыченный шуаршик, в которого временами превращалась эта девчонка, чуть развернул свой клубок, но ехидство в голосе никуда не делось - то есть его почти не было, но на самом дне... без него, наверное, Юля была бы не Юля. - Знаешь, если слопать тонну полезных яблок, скажем, то и окочуриться можно. Все зависит от дозировки. А ты эту пакость смолил как не в себя, почти без перерыва. И смотреть на это было реально страшно!