— Нервничать, милая леди, вам придется все время, сцена не терпит спокойствия, а аппетит нужно усмирять. Без меня никуда не ходить и ничего не есть, у вас лишние фунты откладываются на щеках.

Я быстро похудела, чем мистер Готлиб очень гордился. Я не стала говорить, что не меньше жестокой диеты мне помогли и ежедневные занятия, теперь каждую свободную минуту я старалась давать себе нагрузку.

Меня всегда и везде окружали только хорошие люди.

Когда сразу после приезда понадобилось устроиться в гостинице, я по рекомендации отправилась на 58-ю улицу в отель «Блэкстон». Предложенный номер был очарователен — в окна весело заглядывало солнце, что редко бывает в Нью-Йорке с его высокими зданиями, немного уютной мебели, и достаточно места для занятий балетными упражнениями.

Но стоило выразить настоящее восхищение, как оно тут же сменилось разочарованием — стоил номер невозможно дорого для меня, практически в полтора раза больше, чем я могла платить. Видно, на моем лице отразилось все, но менеджер развел руками, он не имел права изменять условия оплаты.

Я искренне вздохнула:

— Жаль… Может, вы посоветуете, куда мне еще пойти? Приглашена для участия в постановке на Бродвее, а денег, как видите, кот наплакал.

Кажется, он не слишком поверил.

— Правда, правда. Я буду играть Жижи в спектакле по пьесе Колетт. Если, конечно, все пойдет хорошо. Знаете, кто меня предложил на эту роль? Не поверите, сама Колетт! Смешно?

Я болтала еще о чем-то, извинялась за свою болтливость, объясняя, что за время плавания почти разучилась разговаривать, потому что рядом оказались только строгие, чопорные пожилые пары…

— Сколько вы можете платить за номер?

Я решила, что менеджер спрашивает, потому что намерен посоветовать нечто подходящее моему бюджету, а потому вздохнула:

— Не больше девяти долларов в день.

— Хорошо, будете платить за него девять долларов в день. Располагайтесь, и надеюсь увидеть вас в роли «Жижи», этот спектакль очень ждут в Нью-Йорке.

Неизвестно, от чего я испытала большее потрясение — от снижения цены или сообщения, что спектакль ждут.

— Как ждут?!

— Конечно, вон сколько рекламы. Вам дурно?

— Я… боюсь. Я просто боюсь, что опозорюсь.

— Вы?! Ни за что!

Но переубедить меня гостиничный работник не смог, тем более начались читки текста и репетиции. До премьеры оставалось совсем немного времени, а я выглядела по сравнению со своими партнерами просто бездарью! Партнеры по сцене у меня были великолепные, но все много старше меня самой, неудивительно, если вспомнить, что главные роли — бабушка, тетушка, мать…

Вывеска над театром Фултона объявляла о премьере «Жижи», крупными буквами перечислены актеры. Увидеть свое имя на Бродвее, да еще и так крупно… и в газетах тоже: «Жижи» с Одри Хепберн в заглавной роли…», когда у тебя никакого опыта игры в театре, поверьте, это очень страшно, не волнующе, а именно страшно. Опозориться на Бродвее значит опозориться на весь мир.

Главным ангелом-хранителем в театре Фултона для меня стала Кэтлин Несбитт. Это моя театральная мама, без нее я бы так и осталась девушкой, продающей сигареты или выплясывающей третьей слева во втором ряду.