— Да, — в отчаянии вскричала Лаура, из её глаз снова полились слезы.

Да, его бросили в тюрьму — убьют его, если у нее ничего не получится, она не осмеливалась сказать им, что ничего не вышло — её принуждали поторапливаться — о, почему дорогой доктор Мэтьюрин не может быть к ней добрее, иначе они убьют её мужа.

— Чепуха, — произнес Стивен, вставая. — Они не сделают ничего подобного. Вас обманывают. Послушайте, у вас есть на кухне кофе?

За чашкой кофе с довольно черствыми кусками хлеба и оливковым маслом, вся эта несчастная история по кускам вылезла наружу: незавидное положение, в котором оказался Чарльз Филдинг, его письма, то, как Лаура собирала информацию (ничего опасного, что-то связанное с морским страхованием, но весьма конфиденциальное), внезапно гораздо более серьезное задание, от которого зависела жизнь её мужа — ей сказали, что у доктора Мэтьюрина есть связи во Франции, и он переписывается с тамошними людьми посредством шифра — это все связано с финансами и, возможно, контрабандой — от неё требовалось втереться к нему в доверие и заполучить адреса и шифры.

Да, она знает имя того человека, что принес ей последнее письмо от Чарльза: Паоло Морони, венецианец — она время от времени видит его в Валлетте и полагает, что он торговец, но не знает ни имен, ни наружности других людей, что с ней общались. Они менялись, их было трое или четверо. Иногда её вызывали, она также могла связаться с ними, оставив записку с указанием времени в лавке торговца вином.

От неё всегда требовали в условленный час приходить в церковь аббатства св. Симона, к третьей исповедальне слева, там передать свою информацию и получить письма, если для неё были таковые. Мужчина в исповедальне никогда не приоткрывал дверцу, как сделал бы священник, а говорил через решетку, поэтому она никогда не видела его лица.

Однако Лаура знала одного человека, потому что видела его разговаривающим с Морони на хорошем, но не идеальном итальянском с сильным неаполитанским акцентом. Постоянный посетитель исповедальни. Да, он определенно понимал, что она его знает. Безусловно, Лаура может описать его, но не станет до тех пор, пока Чарльз находится у них в руках: это может закончиться плохо. Лаура никогда не сделает того, что может навредить Чарльзу.

Миссис Филдинг беспокоилась по поводу его писем, в последние недели они выглядели странно, как будто муж болел или был чем-то расстроен. Что думает доктор Мэтьюрин по этому поводу? В письмах не говорилось ни о чем личном, приходилось отправлять их незапечатанными, Лаура не возражает, если он прочтет.

Мистер Филдинг писал разборчивым почерком с сильным нажимом, стиль казался простым, хоть его письма, намеренно сдержанные, давали ощущение незамутненной и искренней привязанности к жене. Стивен проникся к нему симпатией, не прочитав даже и двух посланий.

Но, как сказала Лаура, последние письма стали короче и, несмотря на то, что в них использовались те же фразы и обороты, казались вымученными. Мог ли ее муж писать против своей воли, под диктовку?

«Или это не он вообще?» — задумался Стивен. Если он умер или его убили, жизнь Лауры Филдинг не будет стоить и пенни, стоит ей об этом узнать. Ни один шеф разведки не позволит ей покинуть Мальту, будучи в курсе, о чем она осведомлена, и не может полностью ее контролировать; к тому же женщину так легко убить, что никто не будет подозревать какой-либо скрытый мотив, ведь убийство всегда можно связать с изнасилованием.