— А вот и нет, — произнес новый голос. — У них небольшая, вызванная воздействием духа амнезия. Очнувшись, они будут помнить лишь этого неуравновешенного русского парня. Надеюсь, без обид.

— Никаких обид, — ответил Дмитрий.

К нам приближался Адриан. Я смотрела, раскрыв рот. Вот они рядом — двое мужчин моей жизни. Адриан не производил впечатления человека, способного драться врукопашную, но выглядел таким же настороженным и серьезным, как остальные. Красивые, ясные глаза его зачаровывали — я знала, они могут быть такими, если он очень постарается. И тут до меня дошло: никаких признаков алкогольного опьянения. Выходит, то, что я видела недавно, было притворством? Или он сумел взять себя в руки? Я почувствовала, как мои губы расползаются в улыбке.

— Лисса солгала твоей маме, — сообщила я, — предположив, что ты валяешься где-то вдрызг пьяный.

Он одарил меня одной из своих циничных улыбок.

— Наверное, это было бы и умнее, и приятнее. И надеюсь, все считают, что я именно в таком состоянии и пребываю.

— Нужно уходить! — встревоженно сказал Дмитрий.

Все повернулись к нему. Улыбки угасли. Дмитрий обладал одной особенностью — было в нем что-то, заставляющее людей верить, будто он может все и приведет их к победе. Судя по выражению лиц Майкла и Эдди, они именно так его и воспринимали. Мне это тоже казалось естественным. Даже Адриан, похоже, верил в Дмитрия, и в этот момент я восхищалась тем, что он сумел забыть о ревности — и даже рискнул своей жизнью. А ведь он не раз говорил, что не хочет принимать участия ни в каких опасных авантюрах и тайно использовать магию духа. В Лас-Вегасе, к примеру, он просто сопровождал нас в роли наблюдателя. Конечно, большую часть времени он был пьян, но, по-моему, это мало что меняло.

Я сделала несколько шагов вперед, но Адриан внезапно остановил меня, вскинув руку:

— Постой! Прежде чем пойти с нами, ты должна кое-что понять.

Дмитрий начал было протестовать, в глазах его вспыхнуло нетерпение.

— Она должна, — настаивал Адриан, бесстрашно глядя в глаза Дмитрия. — Роза, сбежав, ты практически подтвердишь свою вину. Станешь беглянкой. Если стражи найдут тебя, то убьют без всякого суда и следствия.

Все взгляды были прикованы ко мне, а я старалась осмыслить слова Адриана. Если я сбегу и буду схвачена, мне уж точно конец. Если останусь здесь, сохранится крошечный шанс, что за недолгое время, оставшееся до суда, мы сумеем найти спасительные улики. Однако если ничего нового не всплывет, мне также наверняка конец. Куда ни кинь, всюду клин. В обоих случаях вероятность погибнуть очень велика.

Меня раздирали противоречивые чувства — как, видимо, и Адриана. Мы оба понимали, что безусловно хорошего варианта попросту нет. Он волновался за меня и хотел, чтобы я понимала, чем рискую. Дмитрий, однако… С его точки зрения, обсуждать тут нечего; это ясно было написано на его лице. А ведь он всегда настаивал на соблюдении правил. Однако в этом случае? При таком скверном раскладе? Лучше рискнуть стать беглянкой, но живой, и лучше встретить смерть в бою, если уж до этого дойдет.