– Скажи чижику, где нас искать. Пусть сам привезет посылку. Держи фотки…

Василий сел на велосипед и, поднимая пыль, поехал в село.

Милена зевнула, загородив лицо ладонями. Я предложил поспать: до прихода Василия или чижика с посылкой надо было хорошенько выспаться и затем идти к бабе Ане. Хорошо бы, если б «Посох» переслал мне наводку о другой знахарке, живущей поблизости.

Мы несколько минут устраивались: Милка норовила прижаться ко мне, а я все отодвигался к краю палатки, пока не уткнулся в парусину. Поворачиваться к девушке спиной не стал, обнял ее за голову и, как ни странно, скоро уснул.

Проснулись мы одновременно. Моя рубашка и маечка Милки в месте соприкосновения намокли от пота. Даже в палатке ощущалась сильная духота, как перед грозой.

– Сколько же сейчас времени? – спросила Милка, убирая с влажного лица черную прядь волос. Двумя пальчиками оттянула вырез маечки и несколько раз махнула ладошкой.

– Проснулись? – раздался голос Василия. – Ехать мне надо.

Мы выбрались наружу и зажмурились от яркого солнца.

– Привез. – Василий кивнул на обшитый материей ящик, стоящий у ног. – Будить не хотелось.

– Сегодня пойдем к бабе Ане, – сказал я. – Ты заглядывай в тайник, что у кладбища: может, помощь потребуется.

– Дня два дома придется сидеть – отец накажет за фотографии.

– Ты прости меня. – Я глянул в добрые глаза Василия и почувствовал стыд: и картошки привез, и с посылкой носился, да и фотографии, оказывается, на покрышку для велосипеда выменял. А зачем ему это?

– Ничего… А то не ходили бы к бабе Ане? Я и удочек хотел привезти, и короеда. На него утром можно карася хорошего выдернуть… Отец рассказывал, как она помирала зимой. Лежит на кровати и плачет, а к ней какая-то тетка приехала. Все по соседям шастала, чтоб вместе около бабы Ани посидеть – мол, страшно. А бабка Аня поплачет, поплачет и успокоится. Протягивает ладонь ковшиком: «Возьмите, – говорит, – люди добрые, гороху. Посадите у себя в огороде. Хороший». Тетка отмахивается, – дескать, зачем нам. А бабка Аня – в слезы. Вот и жива осталась. Если б кто горох взял – стал колдуном… Пора мне.

И уехал. А я разодрал материю на посылке, ножом вскрыл ящик и обнаружил канистру. По запаху определил – тамус. В ящике также было письмо от Еремеева.

«В тот же вечер узнал от Манюни, что шеф посылал к Архелае Толю Стоценко. Оказывается, ни на какой Север он не уезжал. Так где же он?.. По крайней мере, сам знаешь, о Стоценко ни слуху ни духу. Был у него на квартире – пусто. Соседи говорят, не видели его больше четырех месяцев. Через Манюню узнал о письме, полученном шефом от старухи – ты, наверное, знаешь об этом письме, – так вот – оно написано около четырех месяцев назад. Совпадение? Не знаю, что сотворила старуха с Толей Стоценко, но ты хорошенько подумай, прежде чем идти к Архелае.

Посылаю тебе тамус, чтобы легче думалось. К сожалению, не могу пожелать тебе успеха – лучше брось адрес.

Давно знаю тебя. Видимо, живешь неподалеку от старой карги и присматриваешься, чтобы действовать наверняка, но не забудь: Дятел не Толя Стоценко, в уме ему не откажешь.