Эмма пожала плечами.

— Ну вот. Вот тебе и ответ. Что ж, идем, пастор, сейчас же. Лучше нам уже пойти домой.

В начале пути оба молчали. Высокая и крепкая девушка шла рядом с еще более высоким и крепким мужчиной. С северо-востока дул сильный ветер, откидывая с ее лица волосы и подчеркивая линии фигуры. Платье обтянуло тело, выделив полную грудь, узкую талию и изгиб бедер. Бросив на нее пораженный взгляд, Сэм отвернулся.

— Так что, проповедник, твой братец не интересуется девушками? — спросила Эмма.

— Не в этом дело.

— Наверное, просто я ему не интересна.

Сэм поколебался, не зная, стоит ли продолжать. Но об этом многие знали. Она может спросить и кого-нибудь другого.

— Дрейк был сильно увлечен одной девушкой. Но она ему не пара.

— Почему это?

— Просто не пара. Она занимает другое положение в обществе. Теперь она замужем.

— Правда? А он что, до сих пор переживает?

— Да.

— Какая досада! По мне никогда так долго не страдали! Ха! Да и я по ним тоже! Жизнь слишком коротка, проповедник. Так значит, ему подавай только ту девку, которую нельзя заполучить, да? Да... Хорошенькое дельце, сказала бы я. А ты?

— Я? — удивился Сэм.

— Господь ведь не запрещал тебе жениться, да?

— Нет... Может быть, когда-нибудь... Эээ, Эмма, нам не туда, там земли Уорлегганов.

Она посмотрела на Сэма.

— А, так значит, ты всё-таки знаешь мое имя... Здесь можно срезать. Так нам не придется идти через всю деревню Грамблер.

— Знаю. Но им не нравится, когда кто-то шляется по земле Тренвита. Как-то раз меня развернули.

Эмма широко улыбнулась.

— Я всегда здесь хожу. Не бойся. Пока ты со мной, проповедник, с тобой ничего плохого не случится.

Сэм хотел было возразить, но она уже перепрыгнула через забор и пошла дальше. Он последовал за ней с балкой на плече. Как странно, подумал он, в прошлый раз они с Дрейком тоже тащили здесь груз, и в роще впервые повстречали Морвенну Чайновет и Джеффри Чарльза Полдарка. С чего и начались все беды.

— Ты знаешь мою фамилию? — спросила Эмма.

— Трегирлс.

— А моего отца знаешь? Тот еще распутник. Нашел себе уютное гнездышко у Салли-забери-покрепче. Надеюсь, он сгниет где-нибудь.

Сэм был потрясен и не знал, что ответить. Он и сам-то никогда не любил отца и не восхищался им, но у них всё было по-другому — Сэм всеми силами пытался принять его. И точно никогда не стал бы говорить подобные вещи.

Эмма посмотрела на него и рассмеялась.

— Что, такие разговоры не по тебе? Почитай отца и мать. Знаю. Но папаша бросил нас, когда Лоббу было двенадцать, а мне — шесть. Мы с Лоббом выросли в богадельне. А потом Толли вернулся и захотел снова стать отцом. Это после того-то, как бросил нас на произвол судьбы на тринадцать лет.

— Прощение во Христе — великая добродетель, — ответил Сэм.

— Ага, конечно. А ты знаешь, что в прошлом месяце он лапал меня в кустах, Толли этот? Что скажешь по этому поводу, проповедник? Не хочешь рассказать мне о таком прощении, а? Я, значит, говорю ему: «Нет уж, папаня, коли мне захочется, здесь полно молодых парней — уж получше старого однорукого чёрта, который бросил мать и нас, когда мы были детьми».