— Не будете, — отмахнулся Крылатый, принимаясь за еду. — Именно поэтому вы сначала получили Дар жизни, а уж потом вас повели кормить. Отныне такие вещи как расстройства пищеварения, инфекции немагического свойства, рак и прочая ерунда вам не страшны.

— Ага, те ребята, что остались валяться там на полу, наверняка предпочли бы и дальше жрать искусственное дерьмо, чихать и страдать от диареи иногда, но оставаться при этом живыми, — пробурчала я себе под нос. — Одарили вы их знатно.

— Не смейте неуважительно отзываться о преподносимых вам, поганцы, священным Дарам, — грохнул кулачищем по столу Крорр с такой силой, что вся посуда подпрыгнула. — У вас появился шанс превратиться из жалких отбросов в настоящих защитников нашего общества и достойных его членов. И вы либо ими и станете, либо сдохнете. А теперь мордами в свои порции и жрать. У вас десять минут, время пошло.

Я последовала приказу, про себя, однако, отметив, что эти гребаные Дары были упомянуты во множественном числе. Значит, будут и еще. И сколько из нас их не переживет? Ладно, пофиг на других, какие шансы у меня?

После столь экспрессивного пожелания приятного аппетита все внезапно оголодали и уткнулись в тарелки, дабы не нарваться на что-то посерьезнее раздраженного рыка ликтора. На вкус натуральная еда оказалась реально потрясающей, пусть и совсем непривычной, особенно из-за разности консистенции продуктов. После всего того, чем приходилось питаться мне в жизни и особенно тюремного безвкусного месива в последнее время, эта пища была просто божественной. Сама не заметила, как подчистила до блеска поверхность фаянса, сразу ощутив себя раздувшейся от обжорства гусеницей.

— Посуду за собой сами будете убирать, а чтобы табуном не бегали, устанавливаю дежурство, — сообщил Крорр и кивнул ближайшему к нему парню: — Начнем с тебя и дальше по кругу. Расположение за столом отныне не менять.

— Я что, шестерка, за всеми шлюмки («тарелка» на тюремном жаргоне) таскать, — тут же оскорбленно взвился тот. — Вон пусть телки убирают, это вообще их бабская работа.

Удар черного крыла был молниеносным и сокрушительным. Скандалист слетел на пол и взвыл, скрутившись и схватившись за лицо, а между пальцами его просочилась кровь.

— Я сказал — ты сегодня дежуришь, Рамос, — бесстрастно и даже не глядя на свою жертву, повторил Крылатый. — Встал и собрал посуду. И не забудь у служащих тряпку попросить. Кровь за тобой замывать они не нанимались.

Кривясь и утирая рассеченную от носа до уха щеку, нарвавшийся придурок все же поднялся и выполнил приказ. Дожидаясь его, мы сидели молча, а Крорр тем временем переводил взгляд с одного на другого, будто продолжая изучать, что же мы собой представляем. Как ни странно, но к тому моменту, как дежурный закончил, кровь у него течь перестала, хоть рана и выглядела довольно глубокой.

— За мной, — опять скомандовал ликтор, поднявшись и направившись к выходу.

Прихватив свои новые шмотки, мы отправились в довольно долгий путь по коридорам, снова спускались по лестнице, пока не достигли приличных размеров пустого зала. Окон нигде не было, только проемы в стенах без дверей, ведущие в просторные комнаты с рядами аккуратно застеленных двухъярусных коек вдоль стен и тумбами между ними. Интерьер очень напомнил мне приютский, но тут его скорее стоило именовать казарменным.