Острое, как бритва, лезвие распороло ей руку. Пурра вскрикнула и выпустила дубинку. Кровь из раны закапала на каменную дорожку. Теперь женщина смотрела на меня полными боли глазами. На мгновение все замерли, но затем остальные рабыни снова двинулись на меня.

Где же Скользящий? – подумала я. Удалось ли ему спасти бедняжку Бриони?

В подвале мне противостояли тридцать девять воинов-кобалов. Тридцать девять воинов-кобалов застыли между мной и человеческим ребенком, на которого я предъявил свои права. Все как один в доспехах, но без шлемов, как обычно и принято на пирах.

Длинная шерсть на их лицах закрывала рты. И среди них был самый главный противник, убийца из шайксы с тремя косичками, который держал нож у горла Бриони.

В зале воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в очаге. Но уже через мгновение воины вскинули над головой обоюдоострые мечи и со злобным ревом устремились ко мне, готовые одним ударом лишить меня жизни.

Я до самой последней секунды даже не сдвинулся с места. Отступив вправо, я увернулся от занесенного надо мной меча, а сам ударил саблей. Клинок вонзился противнику в шею и перерубил ему позвоночник. Мой незадачливый убийца замертво повалился на пол у моих ног.

Затем я медленно размял костяшки левой руки так, что хрустнули суставы, и с широкой злорадной улыбкой выхватил из-за подкладки второй кинжал. Теперь я мог противостоять врагу, имея по клинку в каждой руке.

– Отдайте мне то, что по закону принадлежит мне! Отдайте то, что я требую! И поживее – глядишь, тогда я пощажу некоторых из вас!

Я рявкнул так громко, что на столах задребезжали блюда и подпрыгнули вилки и ножи. Слова эти понадобились мне лишь для того, чтобы отвлечь противников. Не дожидаясь ответа, я вскочил на ближайший стол и, сбивая ногами серебряные блюда и золотые кубки, побежал по нему к очагу. Вся моя воля была нацелена на единственную задачу – не допустить, чтобы убийца перерезал Бриони горло.

Сделать это было нелегко, тем более что здесь он был не один. Убийц шайксы обучают различным ментальным приемам. Порой они способны противостоять даже воле мага. Поэтому, даже когда я спрыгнул с последнего стола на пол, он прижал лезвие к горлу Бриони.

Повязка слетела с глаз девочки. Увидев нож, она закричала. Но я сделал выпад и стукнул убийцу рукояткой кинжала в висок. Оглушенный, он повалился навзничь, и нож выпал из его руки.

Я не стал убивать его. Это было бы неразумно. Шайкса никогда ничего не забывают, и даже если он близок к смерти, его умирающий мозг передает на далекое расстояние своим собратьям имя и местонахождение его убийцы. Так что мной руководил прагматизм, а отнюдь не милосердие.

Я схватил девочку на руки. Бриони в ужасе вскрикнула, но я применил магический прием, называемый боска: изменил химический состав воздуха в своих легких и быстро дохнул ей в лицо. Бриони мгновенно погрузилась в глубокую кому.

Затем я повернулся лицом к врагам. С искаженными яростью лицами и с саблями наголо они надвигались на меня. Я начал увеличиваться в размерах. Одновременно я напряг волю и швырнул в них дергающийся импульс ужаса, чтобы, когда я сделаюсь еще больше, их глаза вылезли из орбит, а нижняя челюсть отвисла.