Этой заминки оказалось достаточно, чтобы Могиня и Велимудр, наконец, достигли ребят.
– Бегите! – кричал им все тот же голос из – за колонн.
– Ирмина, – прошептала ошеломленная Могиня. Но воспользоваться советом сестры уже не могла.
Черные тени заполняли все пространство тронной залы под хохот Маары.
– Вы никуда не уйдете отсюда, – заливалась она злорадным смехом, – вы теперь все здесь сгинете!
Посох в руках Кати дернулся, словно собирался убежать и замер.
Разрывая плотное покрывало ночи, из него струился мягкий голубоватый свет.
– Ну, полноте, Мара, – донеслось из глубины Посоха. Такой приятный мелодичный женский голос. Ребята переглянулись. Тяжело дыша Енисея опустила меч, оперлась на него, стараясь использовать возникшую передышку, чтобы восстановить силы. Ее примеру последовали Олеб и Истр.
– Неужто, Берендей что придумал, – шепотом спросила Ярушка, наклонившись к самому Катиному уху. Та только пожала плечами. Самой бы хотелось знать, что происходит.
Голос, лившийся из посоха, продолжал:
– Почто ты гостей своих неволишь? Так совсем народ распугаешь!
В тонком лунном свете, исходившем из Посоха, словно в проекторе, появилась стройная женская фигура, источавшая тепло и ароматы весны.
Катя замерла.
– Мама?
Женщина оглянулась на нее и подмигнула.
Глава 25. Макошь
– Какие неожиданные гости! – воскликнула Мара. – У меня впечатление, что у меня не неприступный дворец, а проходной двор какой—то! То дети прибегают, то их бешеные родственнички. Теперь вот и ты, царица, пожаловала.
Мирослава улыбнулась:
– И я рада тебя видеть.
Маара с шумом опустилась на трон. Нежно – голубой кинжал она бережно положила себе на колени.
Черные Тени, зависшие было над ребятами, Могиней и Велимудром, постепенно осели, пространство вокруг снова приобрело цвета.
– Ну, полно тебе дуться, – снова примирительно улыбнулась Мирослава. – Я к тебе, собственно говоря, по делу.
– Кто бы сомневался, – пробормотала, нахмурившись Маара, и, взглянув на Макошь, нарочито приветливо улыбнулась. – Я вся во внимании.
Мирослава, источавшая мягкое теплое сияние, подхватила его, словно кисею, и подбросила в воздухе. В одно мгновение сияние приобрело плотность, став вполне осязаемым полупрозрачным троном, в следующую секунду кристаллизовавшемся. Неспешно опустившись на него, Мирослава расправила складки роскошного жемчужно – белого платья. Маара поежилась.
– Да, нет, Мара, – спокойно проговорила Макошь, – это я вся во внимании, это я тебя слушаю.
Маара замерла. Ее светлые глаза, то холодно – надменные, то гневно – искрящиеся, светились любопытством. Легкая улыбка скользнула по ее губам, на миг осветив лицо, сделав его живым и привлекательным.
Она чуть подалась вперед, приглядываясь к Мирославе.
– Я вот все думаю, царица, здорова ли ты, – поинтересовалась она, – на вид ты какая – то бледная, нервная. Вот и глупости говоришь… Здорова ли ты, голубушка?
Макошь всплеснула руками:
– Да воистину ты добра и великодушна, так интересуешься мной. Твоими молитвами, я здорова, царица, – Макошь замолчала. Милая игривая улыбка медленно растаяла с ее лица, глаза приобрели жесткость, в голосе появились металлические нотки, от которых даже у Кати пробежали мурашки по спине. – Да только не надоело ли тебе, царица, дурака валять?