Я отпил немного виски. Виски было в самый раз: достаточно крепкое и холодное.

— Кто вас шантажирует целый год? Оскар?

— Да.

— И вы решили, что будет совсем неплохо, если он заодно пошантажирует и меня?

— Я ничего не могла поделать. — Она снова стала ломать руки. Второй раз это уже выглядело не так убедительно. — Он узнал, что у вас есть эти деньги…

— То есть это вы ему сказали?

— Нет! Клянусь, что нет! — Она посмотрела на меня. По бледному лицу текли слезы, в широко раскрытых глазах застыло страдание. — Он сам узнал.

— Слушайте, перестаньте кормить меня баснями, — сердито сказал я. — Если уж врете, так делайте это так, чтобы хоть чуть-чуть походило на правду. Откуда это, интересно, он мог узнать? Только вам и Эйткену было известно, сколько именно я собирался вложить в дело. Вряд ли Россу сказал об этом Эйткен. Стало быть — вы.

Сжавшись комочком в кресле, она отчаянно пыталась вывернуться:

— Я… я совсем не хотела говорить ему, Чес. Поверьте мне. Просто мы с ним разговаривали, и я сказала, что знаю одного человека, у которого много денег, и как было бы здорово, если бы такие деньги были у меня. У меня даже и в мыслях не было… просто так получилось… сорвалось с языка. Я и не думала ему ничего говорить.

— Но все-таки сказали?

Она снова применила старый трюк — сцепила руки между коленками.

— Да, но не нарочно.

— И почему же он вас целый год шантажирует?

Она замялась, отвернулась, поерзала в кресле.

— Я не могу вам сказать этого, Чес. Это… ну, очень личное… Я как-то раз сделала одну вещь…

— Наверное, пригласили одного интересного мужчину на уединенный пляж?

— Ну что вы! Я… никогда раньше этого не делала.

— Ну хорошо, хорошо, оставим пока это. Значит, он вас шантажировал, и, несмотря на это, вы иногда мило с ним беседовали, рассказывали ему о сотрудниках вашего мужа и о том, сколько у них денег.

— Все было совсем не так…

— Я в этом ни секунды не сомневаюсь. Во всяком случае, это его идея: чтобы я поучил вас водить машину, а потом отвез на уединенный пляж?

— Да.

Она приподняла волосы на плечах. Этот трюк давно не был в ходу.

— И вы не имели понятия, зачем это нужно — ехать со мной на уединенный пляж?

— Нет.

— А вы, раз он вас шантажирует, делаете все, что он скажет?

Кровь бросилась ей в лицо, руки нервно дернулись.

— Мне приходится делать то, что он скажет.

— Вы платите ему?

Ее всю передернуло.

— Нет… у меня нет денег.

— Какая же ему выгода вас шантажировать? Или ему выгодно заставлять вас делать то, что он скажет?

— Да.

— После того как вы разыграли маленький спектакль на пляже, — сказал я, не сводя с нее глаз, — вы уехали и по дороге ухитрились сбить полицейского. Вы быстро подъехали к ближайшему телефону-автомату, позвонили Россу и рассказали ему о случившемся. Он сразу понял, что это куда более грозное оружие для шантажа, и велел вам ехать ко мне домой и разыграть там еще один спектакль, чтобы убедить меня взять всю вину на себя, а уж потом в игру вступит он и вытянет у меня деньги.

Она застучала стиснутыми кулачками — еще один расхожий трюк.

— Все было совсем не так, Чес! Я ему не звонила, я приехала прямо сюда.