– В Гринвич-Виллидж. А вы?
Кивок в сторону жилища Гришински.
– А я вот тут.
– Ух ты, лофт! Здорово.
Спрашиваю, как дела на работе, она вежливо интересуется моей. Потом озабоченно хмурюсь.
– Мне надо идти… Выскочил на минутку за лимонами. – В подтверждение поднимаю в воздух бутафорский пакет. – У меня гости… – Я замолкаю, осененный блестящей идеей. – Послушайте, мы тут собрались на воскресный бранч[6]. Не хотите присоединиться? Если, конечно, у вас нет других планов.
– Нет, спасибо, я в таком виде…
– В самом деле, прошу вас! Мы с подругой тоже все утро упражнялись на воздухе в клубе «Ходьба ради здоровья». – Пожалуй, удачная находка. Причем полная импровизация. – Верите, с нас семь потов сошло! Вы по сравнению с нами свежая как огурчик. У нас попросту, без церемоний. Там еще старший менеджер из «Томпсона» и два парня из «Берстона». Ребята крутые, но не надутые. – Я с извиняющимся видом пожал плечами. – Кроме того, присутствует один известный актер, но кто – не скажу. Пусть будет сюрприз.
– Н-ну, что ж…
– Вот и отлично! Вам явно не помешает бокальчик «Космо»! Разве мы не выяснили на фотосессии, что это наш с вами любимый напиток?
Глава шестая
«Могильник».
Пусть даже это уже не тот самый «Могильник», что построили в первых годах девятнадцатого века. То здание давно снесли, но по старой памяти данное когда-то прозвище обретает исходный смысл, когда речь заходит о «центре содержания под стражей» или попросту о городской тюрьме, расположенной прямо на Манхэттене. Именно здесь сидел сейчас Артур Райм и прислушивался к отчаянному биению собственного сердца, не прекращающемуся с момента ареста.
Но как бы ни называли это место – «Могильник», ЦСС или, сравнительно недолго, «центр имени Бернарда Керика», в честь бывшего шефа полиции и исправительных учреждений Нью-Йорка, чья карьера рухнула так внезапно, – для Артура оно было воплощением ада.
Просто самой настоящей преисподней.
На Артуре, как и на остальных зеках, была оранжевая тюремная роба, но на этом сходство между ними заканчивалось. И действительно, мужчина ростом сто восемьдесят сантиметров, весом восемьдесят шесть килограммов, с аккуратно постриженными каштановыми волосами внешне не имел ничего общего с прочими грешными душами, ожидающими здесь судебного разбирательства. К тому же он не амбал и не «синий» (то есть без татуировок), не бритоголовый и не отмороженный, не черный и не латинос. Его, скорее, можно принять за бизнесмена, обвиненного в каком-нибудь «беловоротничковом» преступлении. Таких в «Могильнике» обычно не встретишь, поскольку до суда их оставляют на свободе под залог. Какими бы безнравственными ни были совершенные ими деяния, они не тянули на два миллиона долларов залога, установленного для Артура Райма.
Итак, с тринадцатого мая, когда «Могильник» стал для Артура местом постоянного обитания, для него начался самый тяжелый и беспросветный период в его жизни.
Действительность обрела все признаки кошмарного сна.
Артур, допуская то, что он мог бы встречать женщину, в убийстве которой его обвиняли, тем не менее заведомо был не в состоянии восстановить в памяти ее внешность. Да, он бывал в той картинной галерее в Сохо, куда, очевидно, захаживала и она, однако не помнил, чтобы хоть раз разговаривал с ней. И наконец, да, ему очень нравятся работы Харви Прескотта, и было бесконечно жаль расставаться с одной из них после потери работы. Но чтобы украсть картину и убить из-за нее человека? У этих долболобов, наверное, крыша поехала! Неужели я похож на убийцу?