Так что риска практически нет.

Адмирал немедленно распорядился поднять приказ для «Акаси» и «Сумы». Отреагировали корабли чуть ли не мгновенно. Вероятно, их командиры думали приблизительно так же, как и сам Уриу, и два этих маленьких крейсера стали достаточно быстро отрываться от своих старших товарищей.

Но и проблемы проявились сразу же: все-таки «Сума» был здорово поврежден в Цусимском сражении, можно считать, что только чудо удержало на воде этот крейсер и позволило тому на последнем издыхании доползти до Такесики.

Нетрудно догадаться, что разрушенный и восстановленный корабль (как, впрочем, и любая другая машина) будет несколько похуже только что построенного.

А «паспортные» узлы кораблей японского флота и так были «дутыми»: на «сдачу экзамена» выходили без боезапаса, с минимальным количеством угля, со специальными командами кочегаров, применяя форсаж…

Так что на деле, в бою, «Акаси» выдавал хорошо если девятнадцать узлов вместо положенных двадцати одного, а «Сума» и до восемнадцати не дотягивал.

Капитан первого ранга Асаи, заменивший на мостике «Сумы» тяжело раненного при Цусиме Точиная, был внешне невозмутим, хотя в душе его просто клокотали эмоции. Крейсер не успевал за своим систершипом, катастрофически не успевал. Можно было требовать от машинной команды чуда, но только требовать – все равно результаты не воспоследуют.

Крейсер каперанга Усики скоро приблизится на дистанцию открытия огня к «Богатырю», но очень долго будет находиться один на один с русским, а это весьма «вредно для здоровья» корабля, вдвое меньшего по размерам и вчетверо слабейшего в плане артиллерии, чем русский шеститысячник.

– Что он делает! – лейтенант Гестеско протянул руку в направлении приближающегося японского крейсера. – Александр Федорович, умоляю: прикажите шесть румбов вправо, и я обещаю вам нашпиговать этого наглеца снарядами, как свиной окорок чесноком!

– Оставаться на курсе! – отрезал Стемман. – А вы, Николай Степанович, пройдите к кормовому мостику и приготовьтесь вести бой на отходе. Наша задача сейчас – прикрыть «Амур», а не ввязываться в сомнительные авантюры.

И что тут ответишь, кроме «Есть!»? Старший артиллерист крейсера козырнул и немедленно отправился организовывать стрельбу кормовой башни и левой шестидюймовки каземата. Всего три орудия из двенадцати имеющихся на «Богатыре» могли сейчас вести огонь по «Акаси». Но и это немало – ведь оппонент имел возможность отвечать только из одной своей баковой пушки такого же калибра.

Сорок кабельтовых. Первым шарахнул выстрелом японец. С большим недолетом. «Богатырь» хладнокровно молчал, и на нем ждали сокращения дистанции.

Дождались… Снаряд ударил в вентиляторную трубу, раскорежил ее в металлолом и осыпал осколками прислугу палубных орудий. Щедро осыпал. По палубе со стонами поползли раненые…

Только после этого Гестеско отдал приказ на открытие ответного огня.

Сначала загрохала казематная пушка, а после ее четвертого выстрела, когда всплеск от падения снаряда встал неподалеку от борта «Акаси», присоединилась и кормовая башня. За последующие пятнадцать минут русские отметились четырьмя попаданиями в противника, получив в ответ одно, вызвавшее пожар в кают-компании. А потом…