— Конечно, одной операционной недостаточно, вы правы. Но я не вижу, что мы можем изменить.

— В госпитале три хирургических отделения, — продолжала Элеонора. — Каждое отделение должно иметь свою операционную, вы согласны?

— Ну разумеется…

— Наверное, начальники других отделений думают так же?

— Не сомневаюсь.

— У меня есть план, как создать в госпитале нормальные условия для работы хирургов. В первую очередь мне нужны деньги на стекольщика.

Элеонора уже успела узнать стоимость работ. Она предложила разделить эту сумму между начальниками отделений. Деньги нашлись.

Через два дня оперблок уже сиял новыми стеклами. Теперь предстояла большая уборка.

Конечно, сестры пробовали отбиваться, ведь расчистка завалов и мытье стен не входили в их обязанности, но Элеонора подавила бунт железной рукой. Возможно, это удалось потому, что она сама работала наравне со всеми.

Как Элеонора и обещала, через две недели уже работали три операционные. Своими советами ей очень помогала Титова, которая всегда знала, где купить марлю подешевле и куда послать молодых докторов разгружать дрова, чтобы часть этих дров потом оказалась в госпитале.

А потом Элеонора столкнулась с еще одной неожиданной проблемой. Молодые доктора и сестры тяготели к романтическим отношениям. Элеонора чувствовала ответственность за своих девочек, и ее ужасала перспектива увидеть кого-нибудь из них соблазненной и брошенной. В очередной визит на Кирочную она заговорила об этом с Александрой Ивановной.

— Объясни им, как избежать нежелательной беременности, — посоветовала та. — Это единственное, что ты можешь. От греха ты их все равно не убережешь.

— Если у этих девочек есть тяга к разврату, ты бессильна, — согласилась с Титовой Ксения Михайловна. — Все они знают, что определенного рода отношения женщина может позволить только в браке. Общеизвестны и правила поведения, следуя которым можно надеяться на брак. Следовать этим правилам очень просто.

Элеонора загрустила. Она-то на собственном опыте знала, как непросто следовать этим правилам! Но слова Ксении Михайловны звучали убедительно. Тому же самому ее учили в Смольном, о том же говорила и Александра Ивановна.

Так может быть, ее любовь к Ланскому вовсе не оправдание тому, что она презрела законы общества и библейскую заповедь? Эта мысль заставила Элеонору похолодеть.

— Ты о чем задумалась? — окликнула ее Титова.

— Я думаю о том, что Ксения Михайловна права. Я обязательно передам ее слова своим девочкам.

— Ну конечно. — И тетушка величественно улыбнулась племяннице.

По дороге домой Элеонора могла думать только о своем падении. До сегодняшнего дня оно было скрыто занавесом ее любви к Алексею, но после слов Ксении Михайловны занавес отодвинулся, и перед девушкой раскрылась пропасть терзаний и сомнений. Она не имела дна, и Элеонорин инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно осторожно, на цыпочках, отойти от края этой пропасти. У нее уже кружилась голова от противоречий любви. Она думала о том, что сам по себе любовный акт не стоит того, чтобы придавать ему такое значение. Но, совершив его с Алексеем, она предала родных, считающих ее добродетельной девушкой.