Никогда не бойся.

Висельные Сады были заселены лиизианскими исследователями после падения Ашкахской империи. С тех времен порт вырос в самый большой метрополис на побережье и ныне служил крупнейшим в южных морях рынком топлива, за счет которого билось сердце Итрейской республики.

Рабства.

Городской порт был построен из красного камня и гнездился на берегу естественного залива. В его архитектуре смешивались древнеашкахские руины и изящные шпили и купола в лиизианском стиле, возведенные на развалинах старого города. Вдоль городской стены висели тысячи железных клеток, наполненных сотнями человеческих трупов.

Некоторые висели там десятилетиями, и от них остались только кости. Другие выглядели свежими. Но по жалобным стонам, разносящимся над оживленным метрополисом, Мия поняла, что еще сотни по-прежнему были живы. Брошенные висеть в клетках, пока не погибнут.

Висельные Сады Ашкаха. Их цветы выращены из плоти и костей.[9]

И Мия наконец-то прибыла сюда.

Караван въехал через широкие деревянные ворота, жара и смрад усилились. На улицах было людно, гавань полнилась кораблями со всех уголков республики – одни разгружались, другие загружались до отказа товаром для перепродажи. Наступил рыночный сезон, когда работорговцы возвращаются с набегов на ашкахское побережье и дальний восток с трюмами, набитыми свежим мясом. Итрейские легионеры якшались с лиизианскими купцами, воздух наполнялся звоном монет и горя.

Мия почувствовала, как кто-то встал рядом с ней. Повернувшись, увидела тощую женщину с бледным лицом, глядящую на улицы.

– Да поможет нам Всевидящий…

Мия прищуренно взглянула на два солнца в небе.

– Сомневаюсь, что он слушает, – пробормотала она.

Фургон остановился на краю рыночной площади. Слезопийца спрыгнула с сиденья, проковыляла к задней части фургона с женщинами, убрала брезент и показала на Мию.

– Ладно, девочка. Пришло время отправляться в Яму.

Капитан открыла клетку и отошла с арбалетом в руке. Вокруг фургона уже собрались купцы, рассматривая товар внутри и оценивая его стоимость. Наемные головорезы начали высаживать мужчин из крайнего фургона, оковы пленников пели ржавую песнь, пока те спрыгивали на утрамбованную множеством ног землю. Мия вышла из фургона, наблюдая за собравшейся вокруг них толпой.

«Я здесь».

Девушка спрятала улыбку за грязными прядями волос.

«На шаг ближе к цели».

Яму вырыли на другом конце рынка, но Мия услышала ее задолго до того, как увидела. Яростные крики и стоны боли, звон монет и хруст костей. Пока они шли по оживленной площади, Слезопийцу как минимум десяток раз останавливали торговцы, чтобы узнать цену Мии. Девушке требовались все силы, чтобы сохранять самообладание, пока они лапали ее за талию, лезли пощупать зубы своими грязными руками. Но Слезопийца отклонила все предложения, заявляя, что скоро Мию выставят на продажу в Яме. Отказ капитана встречали неверием или разочарованием, один торговец даже заявил, что это «пустая трата хороших сисек». Но Слезопийца твердо стояла на своем, и они продолжили путь.

Яма полностью соответствовала своему названию – выкопанная в земле и выложенная известняком дыра, глубиной в три метра и шириной в пятнадцать. Рядом был устроен большой загон, в нем за ржавыми железными прутьями томились десятки мускулистых рабов. Окружали загон трибуны из известняка, переполненные азартными игроками и шумными букмекерами. А в ярусе, расположенном подальше, Мия заметила более десятка сангил