Надо отдать должное Мухе: левых доходов он от компаньона не утаивал, и то обстоятельство, что Климов, экономист с высшим образованием, так долго воспринимал эти добытые мошенническим путем деньги как должное, не подозревая об их происхождении, красноречиво свидетельствовало об организаторском таланте Мухина. Цистерны с грузинским вином прибывали на российскую таможню уже с французскими товарно-транспортными накладными, которые выглядели совсем как настоящие, а может быть, и являлись таковыми на самом деле. Усатые смуглые водители, почти не понимавшие по-русски, с одинаковым успехом могли оказаться как грузинами, так и уроженцами юга Франции; проплаченный Мухой коридор на границе работал так хорошо, что вопрос о происхождении не только самого вина, но даже и людей, сидевших в кабинах мощных тягачей, никем не поднимался.

К слову, последнее обстоятельство показалось Климову совсем уж загадочным. Он навел справки, и оказалось, что все это проще пареной репы: водители были свои, русские, с надлежащим образом оформленными ОВИРом загранпаспортами и визами. Это лишний раз доказывало, что Муха умеет работать и понапрасну не рискует. Вот только то, чем он занимался, не нравилось Игорю Витальевичу все больше…

— Пора завязывать, Виктор, — сказал он. — У нас легальный бизнес, а тебе все неймется. Сядем ведь!

— Так уж и сядем, — лениво возразил Мухин. — Да если даже и сядем, что с того? Мы ж русские люди! От сумы да от тюрьмы…

— Да пошел ты, — раздраженно отмахнулся Климов. — Не знаю, может, для тебя тюрьма — дом родной, а я по твоей милости на нары отправляться не хочу.

— Ты выражения-то выбирай, курортник, — набычился Мухин. — Я тебе не сявка копеечная, а равноправный компаньон. А если ты такой порядочный, подумай сам своей ученой головой: товар поступил, он уже в работе, а может, и в торговле, не знаю. За него платить надо, Игорек, что бы ты об этом ни думал. Грохнут ведь, чудило ты гороховое! И никто не узнает, где могилка твоя.

— Ты меня не пугай, — огрызнулся Климов.

Остатки отпускного настроения улетучились, и он поймал себя на новом, непривычном чувстве: впервые в жизни ему остро хотелось убить человека, и не кого попало, а Муху.

— Почему это, собственно, ты о моей могилке заговорил? Ты с ними дела ведешь, тебе и разбираться!

— А платежные документы кто подписывает? — вкрадчиво напомнил Мухин. — Ты, Игорек! Не подпишешь — с тебя и спрос. Ты только не подумай, что я тебя пугаю или там шантажирую. Мне ведь тоже мало не покажется! Если что, закопают рядом. Это бизнес, братан. Нет, если хочешь, можем, конечно, и соскочить. Хотя денег, не скрою, жалко. Но ты прав, спокойный сон важнее. Только соскакивать, Ига, на полном ходу нельзя. Так ведь недолго и шею сломать. Сперва притормозить надо, свернуть дела, рассчитаться по долгам… Ну, как иначе-то? По-другому, хоть поперек себя ляг, бизнеса не сделаешь!

— Хорошо, — вздохнул Климов, — заплатим. Но учти, это в последний раз!

— Да понял я, понял, — закивал Мухин, ловко выхватывая откуда-то документы, которые, как оказалось, были у него наготове. — Конечно, в последний. Как скажешь. Ты начальник, я дурак… Давай подписывай, а то они уже звонили. Беспокоятся джигиты!