— Не знаю, — тоном мастера дубляжа Хворостенко ответил Артемов и пожал плечами. Получался какой-то глупый разговор, которому в перспективе не было видно конца.

— Так зачем я понадобился военной разведке? — повторился Марк.

— У нас возникли некоторые трудности.

— Такое бывает, — индифферентно заметил Марковцев. — Когда у разведчика кривые руки. Это много хуже кривых ног, которые плотнее обжимают шею. Но главное, что мы все здоровы, верно? Историческое время сокращается, так что продолжим тему. Я уже не в том возрасте, когда хочется обвешаться пулеметными лентами и кроить черепные коробки малой саперной лопаткой. Кстати, в сороковых начштаба издал директиву, которая предписывала создание штатных диверсионных подразделений в Красной Армии. В целях конспирации они назывались саперно-маскировочными взводами".

Так вот, я каждое утро проверяю, на месте ли мой член, а вы предлагаете мне, судя по всему, активную саперно-маскировочную работу.

«А не послать бы его к черту? — призадумался Артемов. — Как там про него сказал Ленц: один из моих лучших агентов? Интересно бы посмотреть на самого выдающегося».

Глядя в действительно непомерно усталые глаза человека с оперативным псевдонимом «Марк», Артемову припомнилось из любимой кинокомедии: "Он же расколется, редиска. Сдаст нас при первом «скачке».

Действительно… На него и давить не надо, просто пригвоздить стальным взглядом, и все.

Его недовольство не в том, что его оторвали отдел, а в том, что снова лишили обещанного покоя.

Несомненно, перед Артемовым был пусть не выдающийся, но самобытный, незаурядный человек, прошедший огромный жизненный путь.

Трудно так жить, неожиданно пожалел собеседника полковник. Если говорить языком Марка — дом там, где сердце. И вот он обрел свой дом, а значит, душевное спокойствие. Если его что-то и беспокоит, то прошлое, а будущего он уже не боится. Значит ли это, что для него важен каждый миг в этой жизни?..

Расколется…

Пока что раскалывалось боевое ядро «Ариадны».

И вообще все сыскное агентство. Уходил лучший боевик, на которого сразу две стороны, даже три, считая Марту с ее личными проблемами, сделали ставку. И как удержишь его? Хотя, возможно, сделать это не так уж и сложно хотя бы потому, что Артемов еще не говорил со Стофферсом, может, найдет для него пару слов, которые остановят бойца.

Но прежде нужно поговорить с Марком. Отвезти его на свою дачу — иного места для подобного разговора Артемов найти не мог, растопить «буржуйку», чтобы не было холодно… Впрочем, сегодня тепло — плюс десять.

«Как в Волгограде», — хмыкнул Артемов.

Дачный домик у полковника был приличный, с гостиной — она же столовая, она же кухня, она же первый этаж.

Тринадцать и семь. Пара комнат-шестиметровок на втором этаже. И все своими руками. Участок, правда, маловат — все те же стандартные шесть соток.

Разложив на столе карту района, подробный план тюрьмы и бумаги с обширными данными, которыми располагала военная разведка, Артемов приступил к делу.

За столом сидели два абсолютно разных человека, если что-то и «роднило» их, то это дешевые, «солдатские», что ли, сигареты — оба предпочитали крепкую «Приму». Под едкий дым «Примы» Артемов излагал суть задания.