— А сколько вы хотите?

— Тысячу долларов.

— Это большие деньги. Для начала я должна убедиться, что информация того стоит.

— Ага. Мы все расскажем, а вы ничего не заплатите.

— А если вы придумали историю, чтобы заработать на дозу? Кто рискует больше? Слушайте, давайте не будем торговаться. Не на рынке. Это вы меня нашли, а не я вас. Сейчас Леля расскажет на диктофон все, что хочет поведать.

— Это зачем?

— Я покажу запись мужу. Это он журналист, а не я. Он может оценить, насколько это… правдоподобно и важно. Я заплачу вам пятьдесят долларов за эту запись. Сейчас же. Больше у меня с собой нет. Но если информация интересная, я вам гарантирую не тысячу, у нас нет таких денег. Пятьсот. И защиту ваших интересов в случае необходимости. Я ведь адвокат. Если вас не устраивает, мы расходимся.

Парочка переглянулась. Желание заработать немедленно читалось в обеих парах глаз.

— Башли вперед, — решительно произнес парень.

«Ладно, пятьдесят долларов — не пятьсот. Даже если клюкву развесистую преподнесут, семейный бюджет потерю выдержит», — подумала Лена и вынула из сумочки доллары.

— Ладно, Лелька, давай, — разрешил «старший по группе».

Лена достала диктофон.

— С чего начинать-то?

— Начните с начала. Как вы исчезли из больницы, Леля? Действительно сбежали?

— Нет. Меня украли…

Слушая сбивчивую речь девушки, Лена старалась сохранять непроницаемое выражение лица. Информация была из ряда вон… Если даже не все, что говорилось, было правдой… Хотя похоже на правду. Откуда этой девчонке знать про дурную болезнь члена областного правительства? И о том, что он гомосексуалист? Как могла она выдумать кожную болезнь вице-премьера правительства?

— Вы не помните фамилию этой женщины?

— Точно не помню. Я уже старалась вспомнить. Но я ведь напугана была очень. Помню, что простая фамилия. Начинается на букву "с". Семина? Нет, это артистка. Самина иди Сагина…

— Смагина?

— Точно! То, что рассказала Лелька дальше, выходило за все мыслимые рамки.

— Повторите еще раз про Иран.

— Ну, этому дядьке предъяву сделали, что он вышел на иранцев сам, без них. Что испытывал на людях препарат какой-то. Представляете?

Лельку начинало колотить то ли от вновь нахлынувшего ужаса, то ли от абстиненции. Саня молча курил одну сигарету за другой.

— Они ждут письма оттуда. Через электронную почту. Получили уже. Это ведь три дня назад все было…

Лена следила за движением пленки и лихорадочно соображала, что предпринять. — Это все, в общем-то, — закончила Лелька.

— Вы весь их разговор слышали, так? А видели кого-нибудь?

— Нет, что вы. Я ж в соседней комнате лежала. Рот заклеили пластырем. И слава богу, а то закричала бы, не выдержала. Если бы они меня увидели, я бы уже… С вами бы сейчас точно не разговаривала. Это мне повезло. Они, видно, неожиданно нагрянули, дядьку этого врасплох застали, и он забыл про меня. Нет, я никого из них не видела. Тех, что везли меня в больничку, тех помню. И санитаров, что из палаты меня увезли, смутно, но помню.

— Почему все-таки похитили именно вас? Лелька отвела глаза:

— Я не знаю. Может, заразить чем-нибудь хотели.