В ней взвихрилось негодование, она собиралась было сердиться и спорить. Но посмотрела ему в глаза и опустила голову. Он был прав.

– Хорошо, – сказала она тихо.

– Умница, забери вот пистолет на всякий случай, пригодится. И если что, уходи в Китеж. Даже если... там, наверху, проведут следствие, вскроется все, ракеты все равно уйдут, а так они могут и не взлететь... Со своей пищалкой ты через защиту пройдешь. А лучше всего уходи сейчас.

– Нет, – сказала Анастасия, глядя ему в глаза.

– Ладно. Только не вмешивайся. Эх, времени нет, этот сукин кот расслабиться не должен... – Капитан притянул ее к себе, поцеловал, отстранил, заглянул в глаза. – Между прочим, меня зовут Алексей.

Анастасия стояла возле клумбы с яркими неизвестными цветами, меч снова был у нее на поясе. Она смотрела, как уходят к низкому серому куполу две фигурки. Та, что впереди – со связанными руками. Вот раскрылась выпуклая гнутая дверь, вот они исчезли внутри, и дверь захлопнулась за ними. Минуты ползли медленно, как облака в безветренный день.

Анастасия уже разуверилась полностью в существовании богов, но сейчас молилась – земле и ветру, огню и воде, молилась истово, горячечно, чтобы все удалось, чтобы остался жив ее любимый, чтобы мир был спасен. То ли слухом, то ли сердцем она почуяла в тягостной тишине короткую –автоматную очередь. И еще одну. И выстрелы взразнобой. Потом все стихло, очень долго ползли нескончаемые минуты, всхрапывали за спиной кони, тянулись по небу белые облака.

И вдруг в спокойном воздухе, насыщенном ароматами неизвестных Анастасии цветов, загремел, уносясь к горизонту, железный, нечеловеческий голос:

– Стартовая готовность! Всем покинуть зону выхлопа! Отсчет! Восемнадцать, семнадцать, шестнадцать...

Как это понимать, победа это или конец всех надежд, Анастасия не знала. Не сводя глаз с купола, она завороженно слушала железный голос, называвший все меньшие, все меньшие числа, и завершившийся непонятным криком:

– Зеро!

И – загремело. Грохот раздался где-то внизу, в недрах земли, словно рвались из неволи к солнцу и свету неведомые исполины, грохот накатывался тяжелыми упругими волнами, наплывал, заливая все вокруг, и вот уже весь мир стал грохотом и громом, и это было настолько страшно, что Анастасия даже не могла испугаться – весь мир, включая ее, и так стал страхом. Она застыла, в лицо дунул порыв горячего ветра, и там, далеко впереди, в грохоте, в пульсирующем гуле, в растущих облаках тяжелого густого дыма поднялись над землей черные высокие башни. Они взлетали все выше и выше, оставляя за собой широкие, белые, пушистые полосы – словно диковинный лес деревьев-великанов вдруг умчался в небеса волоча за собой свои хрупкие корни.

Слезы катились по щекам Анастасии. А башни взмывали все выше и выше, белые полосы становились бесконечно длинными, словно кто-то великанскими стежками сшивал небо и землю, соединяя их в одно, вот уже совсем не видно башен, не разглядеть, вот и грохот стих, неисчислимые белые полосы все тоньше и тоньше, и Анастасия поняла, что это – победа, что мир остался тем же, но никогда уже не будет прежним.