Он кивнул.

– Взорвался потому, что ты попал в тот его пузырь?

– Точно. Надеюсь, тебе его не жалко?

Он ухмыльнулся.

– Я не царь природы, мне их беречь без надобности. Я пока еще хыщник.

К концу дня ограбили еще три судна: два гарнских и одно пиксийское. Я осмотрел трофейные запасы, корабль полон до отказа, даже на палубе разместили то, что не влезло.

– Прекрасно. Курочка по зернышку клюет… Пора возвращаться.

Фицрой сказал гордо:

– Теперь весь флот двух королевств будет разыскивать нас!

– Но где? – спросил я со злым удовлетворением. – Правильно, будут искать и даже барражировать в открытом море на юге. Если, конечно, решатся туда заплыть.

Грегор, прислушиваясь, поинтересовался:

– Курс на юг?

– Да, – ответил я. – И чтоб это увидели. А там по дуге повернем обратно. Вернуться нужно незамеченными. Если Гарн и Пиксия узнают, где наша база, ее попросту сметут с лица земли.

Фицрой возразил самолюбиво:

– Так уж и сметут!

– Кто им даст, – поддержал его Ваддингтон.

Я развел руками.

– Вы всерьез готовы драться с силами двух королевств? Учтите, король Андриас ничего не знает. И не поддержит.

Фицрой ответить не успел, с клотика Понсоменер заорал:

– Корабль!.. С востока!

– Пиксийский, – определил Грегор. – Проклятая Пиксия. Душительница наших свобод!

Я подумал, посмотрел на их воспламененные энтузиазмом и ожиданием легкой добычи чистые прекрасные лица борцов за свободу.

– Ну что ж… дадим последний бой перед возвращением… Помните, наше любимое и дорогое отечество в кольце врагов! Враг все ближе и потому ведет себя нагло, попирая наши права и свободы!.. Но все же… может быть, подумайте, пора остановиться? У нас уже складывать некуда законно нажитую добычу.

Сразу несколько голосов проревели в упоении:

– Нет!.. Никакой пощады врагу!

– Ладно, – сказал я, – дадим достойный отпор душителям свободы и поджигателям войны!.. Приготовиться к законной и справедливой экспроприации награбленных у нас сокровищ!

Один из самых молодых матросов смотрел с таким восторгом, что на глазах выступили слезы, а голос прервался, когда сказал с надрывом:

– Какие великие слова!.. Отечество в кольце врагов… Дать достойный отпор душителям свободы. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях…

Фицрой взыграл, как боевой конь при звуках трубы, глаза заблестели, явно недодрался в прошлый раз или получил обидную плюху, жаждет сатисфакции.

– Золотые слова, – сказал он с чувством. – Пусть умрут стоя, я не против…

– Даже посодействуем, – подтвердил Ваддингтон. Он хищно щурился и поводил носом по сторонам как-то особенно зловеще. – Мы это с удовольствием… За справедливость!

Уже без волнения я опустил ствол на край борта и принялся ловить в прицел мачту. Задача непростая, если учесть, что волны поднимают и опускают оба корабля. Я напомнил себе, что опозориться невозможно, никто не понимает, что делаю, умолкли и стоят в сторонке, устрашенные, а я начал всаживать пулю за пулей в мачту чужого корабля, понимая, что если попадет хоть одна, то ветер сразу же доделает то, что не сумела разрывная пуля.

Крик восторга и ликования раздался такой дикий, что я поспешно посмотрел поверх прицела. Мачта, наконец-то срубленная попавшей пулей, взлетела, подхваченная ветром, и унеслась за корабль, где и плюхнулась в воду.