– Я могу, – ответил он с той твердостью, какая только возможна в подобных обстоятельствах. – Я ждал двадцать два года, и я могу…

– Нет, не можешь, – сказала я, стянув простыню и любуясь тем, что ясно проступало сквозь его ночную рубашку.

Я дотронулась до него рукой, и тут же он живо отозвался на мое прикосновение.

– Не знаю, кем еще тебе суждено быть в будущем, но монахом ты не был никогда.

Уверенной рукой я задрала его ночную рубашку.

– Но… – начал было он.

– Двое против одного, – сказала я, ложась навзничь. – Ты проиграл.

Джейми много работал в последующие несколько дней, принимая необходимые меры для успешного осуществления коммерческих дел в его отсутствие. Все же он находил время подняться ко мне, чтобы хоть немного посидеть со мной после обеда. Так было и в этот день. Мы приятно коротали время за беседой, когда нам доложили о приходе гостя. Гости не были для нас редкостью. Почти каждый день ко мне наведывалась Луиза – поболтать о моей беременности или поплакаться из-за своей разбитой любви, хотя мне лично казалось, что сейчас она обожает Карла больше, чем когда он был ее любовником. Она обещала мне принести сладких засахаренных фруктов по-турецки, и я ждала, что сейчас приоткроется дверь и я увижу именно ее круглое личико. Но, к моему удивлению, гостем оказался месье Форе. Магнус сам провел его ко мне в комнату, приняв от него шляпу и плащ с почти суеверным почтением.

Джейми был не менее меня удивлен такому визитеру, но вежливо поднялся навстречу палачу и предложил угощение.

– Обычно я не пью спиртного, но не хочу обижать свою уважаемую коллегу. – Он церемонно поклонился в сторону кровати, где лежала я. – Надеюсь, вам лучше, мадам Фрэзер.

– Да, спасибо большое.

Я поинтересовалась, чем мы заслужили честь видеть его у себя. Несмотря на то что месье Форе пользовался значительной известностью, а его работа делала его состоятельным человеком, я не думала, что он часто получает приглашения на обед. Вдруг мне в голову пришла мысль: а есть ли у палача какая-нибудь собственная личная жизнь, о которой можно было бы поговорить?

Он пересек комнату и положил на кровать большой сверток. Месье Форе был похож на самца грифа, принесшего пищу своим птенцам. Вспомнив о подаренном креме, я подняла пакет и взвесила его на руке. Он был легким и источал слабый аромат.

– Маленький подарок от матери Хильдегард, – объяснил он. – Думаю, это – излюбленное средство почтенных замужних женщин. Она написала, как рекомендуется его принимать.

Из внутреннего кармана он вытащил запечатанный конверт и протянул мне.

Я понюхала пакет. От него исходил запах малиновых листьев, камнеломки и чего-то еще. Я надеялась, что мать Хильдегард указала в письме ингредиенты, входящие в состав ее эликсира.

– Пожалуйста, поблагодарите матушку Хильдегард от моего имени, – сказала я. – А как поживают все остальные в больнице?

Я очень скучала по своей работе, а также по монахиням и всему медицинскому персоналу.

Некоторое время мы болтали о больнице. Джейми время от времени вставлял несколько фраз, но больше слушал с вежливой улыбкой или, когда разговор заходил о сугубо медицинских проблемах, прихлебывал из стакана вино.