Посмотрите на трехлетнего ребенка, и вы поймете, что значит быть живым. Посмотрите, какой он радостный и восприимчивый ко всему, что происходит вокруг него, какой он бдительный, внимательный – от его взора ничто не ускользает. И с какой интенсивностью он все делает: если он гневается, он – сам гнев, чистый гнев. Ребенок в гневе прекрасен. Взрослые всегда пытаются сдерживать себя, даже если они гневаются, они не отдаются гневу целиком, они сдерживают себя. Они не любят тотально, они не гневаются тотально, они ничего не делают тотально, они всегда все высчитывают и взвешивают. Их жизнь стала вялой и едва теплой. Она никогда не достигает ста градусов интенсивности, когда старое начинает испаряться, когда возникает нечто новое, когда возможна революция.
Ребенок всегда живет при температуре сто градусов – что бы он ни делал. Если он вас ненавидит, он ненавидит вас всецело, тотально, когда он вас любит, он любит тотально. И каждое мгновение он может измениться. Он такой быстрый! Он не медлит, не размышляет. Секунду назад он сидел у вас на коленях и говорил, как он вас любит. И вдруг что-то случилось – вы что-то ему сказали, между вами возник разлад, – и он вскакивает с ваших коленей и кричит: «Я больше видеть тебя не хочу!» И это желание тотально!
И, поскольку оно тотально, оно не оставляет после себя следов. В этом красота тотальности: она не накапливает психологических воспоминаний. Только неполная, частичная жизнь создает психологическую память: все, что вы прожили наполовину, висит над вами и преследует вас всю жизнь. Над вами висят тысячи недоделанных дел.
На этом и основан принцип кармы: незаконченные дела, незаконченные действия продолжают ждать своего завершения, твердя: «Заверши нас!» – поскольку каждое действие стремится быть осуществленным.
Но если вы живете тотально, интенсивно, вы свободны: вы проживаете момент, и он заканчивается. Вы не оглядываетесь назад и не смотрите вперед, вы находитесь здесь и сейчас. Нет ни прошлого, ни настоящего. Вот, что я имею в виду под празднованием. В момент празднования существует только настоящее.
Игривость – это нечто, не имеющее цели. Прекрасно уже то, что вы вместе, – это чистая радость! В лучшем мире, где будет больше понимания, игры исчезнут, останется только игривость.
В мире игривости нет карт пути. Все карты приводят к серьезности. Игривость возникает тогда, когда все карты сжигаются. К игривости нет пути, поскольку игривость – это не цель, и она не может быть целью. Когда вы забываете о целях, когда вы никуда не идете, когда вы отказываетесь от самой мысли куда-либо идти, только тогда в вас начинает развиваться и расти игривость «здесь и сейчас».
Игривость возникает не там и тогда, а здесь и сейчас. Разве для этого нужна дорожная карта? Вы никуда не идете, вы просто есть.
Серьезность целенаправленна. И когда серьезный человек начинает играть, он трансформирует даже качество игривости – игривость превращается в игру с правилами, она перестает быть игривостью. Именно в этом и заключается разница между игрой и игривостью. Когда игривость становится серьезной, она превращается в игру с правилами.