Но все рекорды побил Бабрак Кармаль, который обратился к советскому руководству за разрешением наградить Брежнева новым, специально для этой даты учрежденным орденом «Солнце Свободы», а в случае согласия на это изготовить в Москве на Монетном дворе сам орден из золота, бриллиантов и пр., а также соответствующие коробочки, папки и пр. для вручения «отцу родному». Из моих записей следует, что план был принят и изготовление ордена началось, однако дальнейшей судьбы этой затеи я не знаю.
Н. Леонов, с. 200–255.
Не могу не сказать коротко и о принявшем чудовищные размеры тщеславии Брежнева. Меня поражало, как этот человек, отлично знающий всю наградную «кухню», сам награждавший множество людей, мог придавать орденам и медалям такое большое значение. Это стало почти что помешательством — он забылся, перестал понимать, что награждает себя сам, а подхалимы только подсказывают ему новые поводы, делая на этом карьеру. Притом он не только любил получать награды, но и носил их. Здесь, по-моему, проявлялись наряду с тщеславием патология, болезнь, распад личности, который становился все более очевидным в конце 70-х — начале 80-х годов.
К этому же разряду относится и вся история с писательскими «подвигами» Брежнева. Не знаю точно, кто был инициатором затеи, но большую роль сыграли и немало на этом для себя выгадали Черненко, ряд других.
Г. Арбатов. Знамя. 1990. № 10. С. 206–207.
Страсть к наградам, всякого рода побрякушкам стала носить просто болезненный, параноидальный характер. Брежнев радовался, как ребенок, когда ему вручали статуэтку «Золотого Меркурия», Ленинскую премию мира, «Золотую медаль мира» имени В Ф. Жолио-Кюри, афганский орден «Солнце Свободы», высшую награду в области общественных наук — Золотую медаль имени Карла Маркса, Ленинскую премию в области литературы, новый партийный билет № 00000002 (первый, конечно, предназначался мысленно покойному Ленину), комсомольский билет № 1 или просто первый значок «50 лет пребывания в КПСС».
Тщеславие обрело гротескные формы. Вся страна, едва пряча саркастическую усмешку, почти открыто потешалась над своим незадачливым руководителем. Соратники генсека (не все, правда) при бесчисленных награждениях изображали вежливые улыбки и отводили в сторону от объективов телекамер свои взгляды.
Д. Волкогонов, кн. 2, с. 71.
Я вспоминаю две фотографии. Первая — во время Парада Победы на Красной площади, здесь генерал-майор Брежнев вместе с командующим во главе сводной колонны своего фронта. На груди молодого политработника гораздо меньше наград, чем у других генералов: два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден Богдана Хмельницкого и две медали. Уж не в этом ли кроется загадка синдрома орденомании позднего Брежнева? И вторая — дряхлая фигура Брежнева в маршальском парадном мундире, увешанном, точно иконостас, многими десятками орденов и медалей. Всего их насчитывалось около 200.
В. Врублевский, с. 41–42.
Ему дали два ордена Октябрьской революции, в то время как в статуте ордена написано, что им дважды не награждают. Ему специально изготовили орден Победы, которым награждались только командующие фронтами и более высокие командиры в годы Великой Отечественной войны.