В. Печенев, с. 65–66.
Вспоминаю 1974 год, когда отмечалось всей страной двадцатилетие начала освоения целинных и залежных земель в стране. В Алма-Ату съехались руководители всех республик, секретари обкомов и крайкомов. Готовилось грандиозное шоу. Вечером, накануне торжественного заседания ждали прилета Брежнева. Люди в аэропорту собрались часа за два до прилета. Ко времени посадки «ИЛ-62» одетые по-весеннему партийные, советские, хозяйственные чиновники замерзли, потирали уши — март в Алма-Ате был с морозцем. Выстроенные огромным каре начальники терпеливо ждали прилета. Было уже темно, когда самолет приземлился и подрулил к встречавшим. Подали трап. Брежнев вышел под аплодисменты и гул приветствий. Он медленно спустился по трапу, поддерживаемый адъютантом, и попал в объятия Д. А. Кунаева, горячо расцеловавшись со своим старым и верным другом. И поток теплых объятий и поцелуев, мощный, как сель на Медео, не минул многих.
Эта маленькая и, полагаю, невинная склонность наших вождей к целованию стала достопримечательностью эпохи Брежнева и была заразительной, как гонконгский грипп. Целоваться стали все — секретари ЦК и крайкомов, обкомов и райкомов партии, руководители колхозов и совхозов, заводов и строек, советские и хозяйственные работники, военные и педагоги, пенсионеры и молодежь. Даже старые друзья, которые раньше ограничивались пожатием руки, теперь приникали к губам товарищей и наслаждались радостью общения. Это было какое-то поветрие и, пожалуй, одна из запоминающихся акций среди славных дел эпохи Л. И. Брежнева.
В. Болдин, с. 38.
При Брежневе награждения начали сопровождаться объятиями и поцелуями. Трудно понять и объяснить его личное пристрастие к «сочным» мужским поцелуям при каждой встрече в верхах.
Ю. Королев, с. 104.
Брежнев демонстрировал типично русское сочетание высокой дисциплинированности в одних случаях с ее полным отсутствием в других. Забавным символом такой несовместимости был его новый смешной портсигар с вделанным в него счетчиком, который автоматически выдавал одну сигарету в час. Это был способ, которым он боролся с курением. В начале каждого часа он церемонно вытаскивал выделенную сигарету и закрывал портсигар. Потом, спустя несколько минут, он лез в карман пиджака и доставал другую сигарету из нормальной пачки, которую тоже носил с собой. Таким образом он мог продолжать свое привычное непрерывное курение до тех пор, пока не срабатывал счетчик и он мог достать заслуженную сигарету из портсигара.
Р. Никсон, с. 432.
После ужина здесь же, как правило, «крутили кино». Завидовский киносеанс обязательно начинался «Альманахом кинопутешествий», который очень любил Брежнев (за всю свою жизнь я не смотрел столько альманахов!). После этого демонстрировался художественный фильм (и только советский!). На фильмах, которые ему «переводила» все та же работящая и всегда уравновешенно-благожелательная Галина Анатольевна, рядом с ним (с другой стороны) располагался Коля Шишлин. «Николай! — громко звал его Брежнев, усаживаясь в кресле. — Садись тут, рядом, кури!» Бывший заядлый курильщик Брежнев, которому и это, естественно, было уже давно категорически запрещено, таким образом удовлетворял свои старые, но не забытые пристрастия. Так что Шишлин вызывал у него позитивные эмоции, и потому мы использовали его в сложных случаях для «дипломатических переговоров» с хозяином дачи.