Я открыла кран, закрыла сток ванны. Сегодня я заслужила больше, чем просто душ. Только с рукой надо поосторожнее, ожоги горячей воды не любят.

Стоп! Я посмотрела на пальцы, еще немного липкие от пластыря. Никаких волдырей на них не было. Я потерла руку о колено. Что за ерунда? Здесь, сантиметрах в двух над коленной чашечкой, у меня был шрам. Теперь его нет. Совсем.

Глубоко дыша, я протерла зеркало, включила все находящиеся в ванной комнате лампы и уставилась на свое отражение. Все шрамы исчезли, и даже на грудине, тот, который оставался после операции на сердце.

– Любуешься? – когда Рашук успел распахнуть настежь дверь, я не заметила.

Взвизгнув, я прикрылась полотенцем.

– Это браслеты, – сказал мальчишка. – Хиона их всегда после заварушек надевала, чтобы кожный покров восстановить.

Еще и какую-то Хиону мое помутившееся сознание воспринимать не желало. Я заорала что-то о праве на личное пространство, вытолкала Рашука за дверь, заперла ее и, всхлипывая от переполнявших чувств, погрузилась в ванну.

– Как наплещешься, приходи на кухню, – прокричал снаружи мой гость. – Нам нужно серьезно поговорить.

Потом. Все потом. Рашук утопал по коридору. Я прикрыла глаза, провела руками по груди, животу, гладкой коже бедер. Невероятные, сказочные ощущения. Ай да браслетики! Девочки мои милые. То-то мне доктор Шторм говорил, что шрамы хорошо выглядят, они, видимо, уже тогда пропадать начали. На бортике стояла баночка с ароматическим маслом, я налила его на ладони, медленными массажными движениями втерла во все тело, от шеи до кончиков пальцев ног. В какой-то момент мне захотелось, чтобы меня ласкали не мои руки, а мужские, смуглые, с длинными пальцами. А-ах!

Стоп, Таисия, не в твоем стиле пубертатным шалостям предаваться. Мне стало стыдно.

Быстро закончив купание, я надела домашний халатик и браслеты.

– Прошу, – Рашук сервировал кухонный стол, а точнее, вывалил на него все, что нашел в холодильнике и шкафчиках, и три банки меда.

Мне захотелось есть, несмотря на обильный ужин в «Трех с половиной поросятах», и чаю тоже захотелось. Кстати, чай мне пришлось заваривать самой, потому что «хранитель врат» в такую ерунду, как нажатие кнопки электрочайника, вникать не пожелал.

– Я смотрю, ты мед любишь.

– Угу, – я облизала ложку и потянулась за добавкой. – У меня время было, когда организм ничего кроме меда не принимал. А мед калорийный и полезный очень.

Рука неловко дернулась, липкая струйка потекла по ладони к запястью, я хотела ее слизнуть.

– Замри! – страшно закричал Рашук.

Горло сдавила паника.

– Мать живого! – мальчик говорил уже потише. – Ты кормишь браслеты медом?

Я посмотрела на запястье – чистое, сухое, без липкого потека.

Браслеты живые? Они питаются? Ну, раз мой мед пропадает загадочным образом… У меня же вчера ночью целая банка, так сказать, аннигилировалась, а браслеты на донышке нашлись…

– Браслеты очень любят мед. Почему? Кто поймет? – пропела я на мотив песенки Винни-Пуха и искренне, от всей души рассмеялась. – Ты не знал? Ра-Шу-и-Ки, ты ничегошеньки не знал! Я вляпалась в мед в лифте как раз перед тем, как лицезреть твоего капитана-мумию. Браслеты были у него, правда? Ты надел их на капитана, чтобы ускорить регенерацию. Они устали, они проголодались, им было одиноко… девочки мои!