В то же самое время народ Флоренции, хоть и занятый столь важным делом, не забывал, однако, ни об интересах своих соседей, ни об украшении родного города. Как мы уже говорили, Никколо Фортебраччо умер после того, как женился на дочери графа Поппи,[45] который после смерти Никколо по существу владел Борго-Сан-Сеполькро и его крепостью; зять при жизни поручил ему там командование. Когда Никколо умер, граф Поппи заявил, что эта местность и крепость принадлежат ему, как приданое его дочери, и отказался вернуть папе, который требовал их, как незаконно отчужденное владение Церковного государства. Папа послал тогда патриарха[46] во главе своих войск, чтобы снова вступить в законное владение. Граф, видя, что этого нападения ему не отразить, предложил город флорентийцам, но те отказались. Так как папа вернулся тогда во Флоренцию,[47] республика взяла на себя посредничество между ним и графом, но стороны к соглашению не пришли, патриарх совершил нападение на Казентино, взял Прато-Веккьо и Ромену и, в свою очередь, предложил их Флоренции, которая опять же отказалась принять их, если папа не разрешит ей вернуть их затем графу. После весьма трудных переговоров папа дал согласие, но тоже при условии, что Флоренция убедит графа вернуть ему Борго-Сан-Сеполькро. Таким образом, папа сменил гнев на милость, и флорентийцы почли своим долгом просить его лично освятить в их городе собор, именуемый Санта Репарата.[48] Постройка его начата была много лет назад, и только сейчас он был закончен настолько, что в нем можно было совершать богослужение. Папа охотно выразил согласие и, дабы воссияли одновременно и великолепие города, и блеск нового храма, а также, чтобы почтить главу церкви, от Санта Мария Новелла, где проживал папа, до храма построили помост в четыре локтя шириной и два высотой, со всех сторон задрапировав его богатейшими тканями. По тому помосту и направился в новый храм папа со своим двором в сопровождении магистратов и особо отобранных для этого случая граждан. Все прочие граждане и простонародье рассыпались по улицам, собрались у окон домов и в церкви, чтобы видеть это величественное зрелище. Когда все церемонии, подобающие таким торжествам, закончились, папа, желая показать свою любовь к Флоренции, удостоил рыцарского звания Джульяне Даванцати, бывшего тогда гонфалоньером справедливости, гражданина, всегда неизменно пользовавшегося заслуженной доброй славой. Синьория, чтобы не отстать от папы в благосклонности к Джульяно, назначила его на год капитаном Пизы.

В то время между греческой[49] и римской церквами существовали некоторые разногласия по различным вопросам богослужения. На последнем соборе в Базеле[50] прелаты западной церкви длительно совещались по этому поводу и решено было не щадя усилий убеждать византийского императора[51] явиться с его духовенством на Базельский собор, дабы попытаться склонить их к соглашению с римской церковью. Хотя такое решение было весьма зазорно для величия Византийской империи и гордыня не позволяла их духовенству уступить в чем-либо римскому первосвященнику, они тем не менее, будучи до крайности теснимы турками и не имея возможности защититься своими средствами, решили пойти на уступки, чтобы с большим основанием просить затем о помощи. Итак, император в сопровождении патриарха и других греческих прелатов и вельмож отправился в Венецию, но, испугавшись чумы, решил избрать Флоренцию местом, где будут устранены разногласия между церквами. Римские и греческие прелаты в течение нескольких дней