И когда он стягивает трусики и принимается активно ласкать пальцами меня разгорячённую до участившегося биения сердца и сбивающегося дыхания, я не выдерживаю, приподнимаюсь, встаю перед ним на колени и расстёгиваю ширинку. Запускаю руку в его тёмные хлопковые трусы и, обхватив ладонью, высвобождаю его напрягшийся, торчащий, горячий в этой альпийской прохладе член. Приникаю к нему губами, обхватываю и принимаюсь жадно, упоённо сосать.
Никогда ранее я не делала мужчине минет с таким удовольствием. Меня возбуждает это так, что кружится голова. Я вся превращаюсь в его ублажение. Я облизываю его яички, играю языком с головкой члена, будто она какой-то леденец, наслаждаюсь ощущениями, которые испытывают мои губы и мой язык, этими скользящими, мокрыми ласками и балдею, купаясь в его разгорячённых, хриплых стонах удовольствия.
Кайфую от того, что ему так нравится то, что я делаю. Настолько, что пожалуй всю эту ночь ублажала бы его минетом.
Но он мягко останавливает меня и бережно укладывает спиной на эту мягкую, прохладную траву, которая в отличие от меня ещё не успела намокнуть, нежно входит в меня и принимается активно трахать, задрав мои ноги и целуя мои щиколотки, то одну, то другую - что добавляет мне безумно приятных ощущений. И альпийские луга, вся эта свободная ширь, оглашаются моими искренними криками блаженства, потому что я не сдерживаю себя ни в чём.
А потом, после чудесных сильных оргазмов, совпавших друг с другом почти синхронно, мы лежим рядом на траве, прижавшись друг к другу головами и молчим, глядя на звёзды в чёрной бездне над нами. Они такие яркие-яркие, будто бы тоже напитались этой энергией, которой мы щедро наполнили друг друга.
- Я влюбляюсь в тебя... - признаюсь шёпотом я... - Снова...
И тут я чувствую - неизвестно как, потому что касаюсь его только головой - что он напрягается. Будто бы резко собирается в пружину и замирает так. Меня даже немного пугает это его преображение и совершенно определённо охлаждает в желании выражать дальнейшие мысли и чувства.
- Ясно, - говорит он.
И встав, протягивает мне руку.
- Пойдём в дом. Нас ждут к ужину.
Такой маленький холодный душ.
41.
Под тёмно-синим звёздным небом, в темноте луга, обрамлённого вдали рядами чёрных елей, мы снова идём молча. Правда молчание это теперь куда-более гнетущее. И, пожалуй, тревожное...
Вдали виднеется освещённая фонарями дорога и с каждым шагом по луговой тропе мы приближаемся к ней.
- Что случилось, Влад? - тихо спрашиваю я. - Я напрасно сказала тебе, да?
Он отвечает не сразу, а когда я слышу его голос, то отмечаю, что он вновь звучит глухо и отстранённо:
- Поужинаем вместе, перед тем, как я отвезу тебя в аэропорт. Всё это, в свете новых обстоятельств, пора прекращать.
До меня не сразу доходит смысл сказанного им. Чувствую себя настолько оглушённой, ошарашенной, что даже невольно притормаживаю, пытаясь сообразить, как поступить.
- Пойдём, Оль, - оглядываясь, говорит Влад. - Нас ждут.
Я останавливаюсь. Какой аэропорт? У нас же сделка...
- Влад, объясни мне, что происходит, - остановившись, говорю я.