– Бросай оружие! – крикнул один на ломаной латыни, а потом повторил то же по-гречески.

Несколько матросов на палубе упали на колени, моля о пощаде. Гребцы даже не подняли глаз. Капитан поднял руки и сказал на сносном греческом:

– У нас нет оружия. Корабль ваш.

Агесандр встал перед Аврелией, которая подозвала к себе Элиру с Публием. К чести Темпсана, он встал рядом с Агесандром.

– Сохраняйте спокойствие, моя госпожа, – сказал он. – Я уберегу вас.

– Нет, Темпсан, – запротестовала она, но он шагнул вперед и сказал:

– Мы мирные люди.

Ответ старшего из солдат был незамедлителен и жесток. Он по рукоятку вонзил меч мужчине в живот. Темпсан издал вдох, тут же перешедший в крик. Солдат щитом столкнул его с клинка и швырнул к гребцам. Пока он кричал там в агонии, солдат холодным взором посмотрел на Агесандра, который стоял следующим, и Аврелия ощутила, как напрягся бывший раб. Несмотря на их непростые отношения, ему не было смысла так же отдавать свою жизнь. Это ничего не даст.

– Стой, – прошептала она и громко сказала по-гречески: – Я благородная римлянка. Причинив мне вред, вы рискуете.

– Никогда не трахал римскую матрону. Не думал найти такую на этом корыте, – усмехнулся солдат. – Братцы, мне улыбнулась удача!

Его товарищи захохотали, и женщина почувствовала слабость в животе. Агесандр придвинулся к ней, и на этот раз она решила его не останавливать.

– НЕ ДВИГАТЬСЯ! – раздался тот же голос, какой велел им свернуть. – Никого не убивать и не насиловать, пока я на них не посмотрю.

Солдат в разочаровании остановился, и Аврелия снова обрела способность дышать. Раздались шаги по палубе, и лицом к лицу перед нею встал сиракузский командир. Он даже не потрудился вынуть меч.

– Ты кто? – спросил он с высокомерной медлительностью.

– Мое имя Аврелия, я жена Луция Вибия Мелито, – проговорила она спокойно, насколько позволило колотящееся сердце. – Я из сословия всадников и требую соответствующего обращения.

– Ты не можешь ничего требовать. – Ровность тона делала слова еще более угрожающими. – Одно слово, и мои солдаты совершат над тобой и твоей рабыней все, что вы только можете и не можете представить. Твой ребенок – по выражению твоего лица я вижу, что он твой, – увидит это во всех подробностях. Поэтому предлагаю тебе заткнуться и не доставлять нам хлопот.

Аврелия не помнила, когда была так напугана, но прокляла бы себя, если бы дала ему увидеть это. И просто кивнула.

Командир прошел мимо и остановился посмотреть на Публия и Элиру.

– Связать всех, кроме ребенка, – велел он. – Перевести на наш корабль.

Когда их окружили солдаты, женщина вновь обрела голос.

– Куда вы нас отвезете?

– Разумеется, в Сиракузы.

Госпожа содрогнулась. Какой она была дурой! Она могла запросто избежать всего этого, и Публий был бы рядом… Но кто мог знать, что случится такое?

– Мама? – донесся до нее из темноты тонкий голосок Публия. – Мама?