– Не валяй дурака, Плацид, – громко сказал юноша. – Все мы знаем, что сегодня твоя очередь готовить, – и, будто бы только что заметив Перу, отдал салют.

– Не ожидали так скоро увидеть меня снова? – сказал центурион, пристроившись рядом с солдатами.

– Так точно, не ожидали.

Квинт старался выглядеть равнодушным, но чувствовал тревогу.

– Это сажа? – спросил Пера.

Квинт действительно испугался, когда центурион провел пальцем по шее Урция ниже затылка, над туникой.

– В самом деле. Как любопытно!

Все лицо солдата залилось краской.

– Центурион… – проговорил он.

Его ответ прозвучал глупо, и все это поняли.

– Стой!

Все остановились. Никто не смел посмотреть друг на друга, но все ощутили страх.

– Только когда ушел, я подумал, как странно, что грязные только вы двое, а ваши товарищи – нет, – размышлял Пера. Он мотнул головой в сторону Квинта и Урция и на место в пяти шагах. – Выйти из строя. Сюда. Снять шлемы.

Беспомощные против власти Перы, гастаты повиновались.

Центурион подошел так близко, как могла бы подойти женщина, желающая обольстить. Однако его цель была менее приятной. Подняв рукава и воротники туник, он внимательно и с интересом осмотрел их кожу. Потом оттянул им уши, чтобы заглянуть туда, и даже поворошил волосы. Когда с головы Квинта слетело облачко сажи, ему стало нехорошо, и он взглянул на Урция, лицо которого из красного стало серым.

Центурион отшагнул назад.

– По-моему, вы измазали сажей лицо и руки, чтобы вас не было видно в темноте. Просветите меня. Быстро.

– Мы… – начал Урций и запнулся.

– Что? – Тон Перы сочился ядом.

– Нет, ничего.

Командир посмотрел на Квинта.

– А что скажешь ты, гастат?

Пока юноша сочинял что-то хотя бы отдаленно правдоподобное, Пера подошел к его товарищам по палатке и через мгновение торжествующе прокаркал:

– Ты и ты! Выйти из строя. Встаньте рядом со своими странными друзьями.

Плацид и еще один гастат с веревкой вокруг пояса с несчастным видом присоединились к первым двум. Пера подскочил и по очереди задрал им кольчуги.

– Веревка! Это многое объясняет. Ты, – он ткнул в грудь Плацида, – и кто-то из остальных в темноте спускали со стены этих двух шлюхиных сынов. – В его голосе появилась возмущенная нотка. – Что вы затеяли, изменники? Продать нас сиракузским засранцам?

– Никак нет! – запротестовали Квинт и Урций.

– Бьюсь об заклад, это так! Или вы планировали побег. Я слышал подобные слухи, но никогда не думал, что увижу такое… Марцелл будет в ярости! Он устроит примерное наказание вашему контубернию перед всем войском. Думаю, это будет фустуарий, – злорадствовал Пера. – Коракс тоже понесет наказание.

Отряд проходящих принципов замедлил шаг, услышав слова Перы, но сердитый окрик заставил их продолжить свой путь.

Пока Пера произносил гневную речь, Квинт и Урций в ужасе переглянулись.

– Скажи ему, что мы делали, – прошептал Урций. – Мы все равно пропали.

«Боги на небесах, спасите нас! – взмолился Квинт. – Не дайте моим товарищам погибнуть по моей глупости. Это будет моя вина».

Когда Пера снова повернулся к нему, он встретил его взгляд.

– Мы верные слуги Рима, центурион.