— Нет, — ответила Валенси. — но я думала, что вы их забыли, особенно, девятую. Вы когда-нибудь думали, дядя Джеймс, какой скучной была бы жизнь без десяти заповедей? Ведь только то, что запрещено, становится привлекательным.

Но это возбуждение было уже излишним для нее. Она знала по неким безошибочным приметам, что скоро начнется один из приступов боли. Он не должен настигнуть ее здесь. Она поднялась со стула.

— Я иду домой. Я пришла только на ужин. Он был очень хорошим, тетя Альберта, хотя ваш соус для салатов не достаточно острый, и щепотка кайенского перца ему бы не помешала.

Никто из потрясенных гостей серебряной свадьбы не мог вымолвить ни слова, пока в сумерках не закрылась калитка за спиной Валенси. Затем…

— У нее горячка — я говорила, что у нее горячка, — простонала кузина Стиклз.

Дядя Бенджамин жестоко хлопнул пухлыми руками.

— Она чокнулась — я говорю вам, что она чокнулась — сердито пробормотал он. — Все свидетельствует об этом. Абсолютно сумасшедшая.

— О, Бенджамин, — мягко сказала кузина Джорджиана, — не осуждайте ее так резко. Вы должны помнить, что сказал наш дорогой старый Шекспир: милосердие не мыслит зла.

— Милосердие! Чепуха! — фыркнул дядя Бенджамин. — Никогда в жизни не слышал, чтобы молодая женщина несла такую чушь. Говорить о вещах, о которых ей должно быть стыдно даже думать, не то что упоминать. Оскорблять! Унижать нас! Она, видимо, хочет добрую дозу порки, и я бы сам занялся этим. Ха-ах! — Дядя Бенджамин отпил добрую половину обжигающего кофе.

— Вы полагаете, что свинка может так повлиять на человека? — простонала кузина Стиклз.

— Вчера я открыла зонтик в доме, — просипела кузина Джорджиана. — Я знала, что это принесет несчастье.

— Вы не пытались измерить ей температуру? — спросила кузина Милдред.

— Она не позволила Амелии поставить градусник под язык, — проскулила кузина Стиклз.

Миссис Фредерик не могла более сдерживать слезы. Вся ее твердость рухнула.

— Должна сказать, — простонала она, — что Валенси очень странно ведет себя уже две недели. Она немножко не в себе — Кристин может подтвердить. Я надеялась, что это просто одна из ее простуд. Но это… должно быть, это что-то худшее.

— Мой неврит снова возвращается, — сказала кузина Глэдис, кладя руку на голову.

— Не плачь, Амелия, — дружелюбно сказал Герберт, нервно приглаживая свои торчащие ежиком седые волосы. Он ненавидел «семейный гвалт». Очень невежливо со стороны Досс начать таковой на его серебряной свадьбе. Кто бы мог предположить, что она устроит это?

— Вы должны показать ее врачу. Это, возможно, только э-э-э… припадок безумия. Сейчас нередки такие припадки, правда?

— Я… вчера предлагала ей проконсультироваться с врачом, — простонала миссис Фредерик, — но она сказала, что не пойдет к врачу, — не пойдет. О, конечно, я ужасно тревожусь!

— И она не будет принимать настойку Редферна, — сказала кузина Стиклз.

— Или что-либo другое, — добавила миссис Фредерик.

— И она намерена пойти в пресвитерианскую церковь, — сказала кузина Стиклз, утаив, однако, к ее чести, историю с перилами.

— Это доказывает, что она чокнутая, — прорычал дядя Бенджамин. — Я заметил что-то странное в ней в ту минуту, когда она вошла. Я