А в нынешние времена это недопустимо!

По виду тойонов было понятно, что они пришли с готовым решением.

– Сомнений нет: если найманы будут знать, где ставка, то первым делом постараются захватить ее, – сказал Мухулай. – Нужно спрятать ставку, перевезти так далеко, чтобы противнику было не добраться. Хотун Ожулун высказала идею создания северной ставки. Самые подходящие для этого места – леса и горы на берегу Богатого озера – Бай Кель.

– Дорога туда трудна не только для найманов, но и для нас. А главное: там опасность грозит с востока, от хоро-туматов, – выразил сомнение Хубулай.

– О месте нахождения ставки не должен знать никто, – заявил Джэлмэ.

– Но как можно тайно перебраться в далекие края многочисленной ставке? Тем более что найманы наверняка через своих доверенных лиц установили слежку за каждым нашим шагом?! – заинтересовался предложением последнего хан.

– Маленький зверь делает запасы в нескольких местах, заяц петляет и путает следы… В степи мы поднимем такую кутерьму, при которой никто не сможет понять, что происходит – куда движемся, зачем?! – Джэлмэ уже не мог сдерживать восторг от собственного плана. – В самых разных концах степи мы развернем… пять ставок! Распространим заведомо ложные сведения, слухи – попробуй разбери, какая из ставок настоящая! Пока найманы будут гоняться за этими призраками, ставку орды можно будет переместить в любые дали, так, что и следа ее не найти.

– Хорошо, – улыбнулся хан сдержанно, но не скрывая радости. – Кого вы предлагаете тойоном ставки?

– Усуна, – сказал Хубулай. – Старик лучше других знает местность и привычен к переходам. Ему также можно смело поручить всю организацию по отправке людей для северной ставки.

– Верно.

Старый Усун, еще не ведая о своем назначении, с утра объявил, что у него предчувствие дальней дороги. Ночью ему снилось, будто он мчится меж каменных громадных гор на быке, подобно хоринцам. Пестрый бык под ним молод и скор, а впереди бежит пегий пес.

Проснувшись, он с тревогой подумал: «Неужели это знак близкой смерти?»

К своему изумлению, Усун, в сотнях боев глядевший в лицо смерти, на этот раз, лежа на топчане в своем сурте, испугался. Одно дело умереть героем, защищая свой народ, другое – от старости… Что поделаешь, он и в самом деле немало пожил, даже люди, как со временем все острее и ранимее начал замечать старый воин, перестают с ним считаться, принимать всерьез.

«Пора, наверное, отказаться от мэгэнейства, передать свою тысячу более молодым…» – приходил к выводу Усун.

Пока он пребывал в подобных раздумьях и сомнениях, вдруг явился тойон джасабыл, передал приказ хана срочно явиться в ставку.

«Вот и все, – забилось сердце старого воина, – сейчас объявят, мол, спасибо тебе, послужил, хватит, передай мэгэн молодому человеку – и на покой. Будешь, конечно, помогать ему советом, подсказкой. Отдыхай!»

И хоть только что Усун сам собирался отказаться от мэгэнейства, а прямо вот не продохнуть стало от участи такой. Но невозможно же отрицать явное: глаза не так зорки, уши не столь чутки…

По пути старик все вздыхал, а верный конь, словно сердясь и споря с хозяином, все фыркал недовольно и мотал головой.