Это сказал я, великий вождь народа монгольского – Амбагай-хаган…»

Завещание великого хагана сначала огласили в ставке перед большими тойонами, потом отправили вестовых разнести его по всей степи, до самого дальнего костра.

И каждый из монголов, преклонив колено, отвечал завещанию Амбагай-хагана клятвенными словами: «Ты сказал, я услышал!»

Все вокруг закипело подготовкой к войне.

Джэсэгэй-батыр дал распоряжения тойонам-мэгэнэям своего тумэна – десятитысячного войска– и отправился решить вопросы своей личной жизни. Перед войной, конец которой никто не мог предсказать, надо было это сделать как можно скорее. Он еще не знал, что решили старухи, как отнеслись к Ожулун, но хорошо помнил: матери имели виды на дочь одного из почтеннейших тойонов рода тайчиут по имени Сачыхал, вели о ней переговоры.

Как выяснилось, старухам Ожулун пришлась по душе. Но поскольку первая жена становится старшей, женой-хотун, матери были за ту, которую знали лучше: за Сачыхал. Джэсэгэй с этим не согласился.

– Даже взрослому, зрелому мужчине, по обычаю предков, не дано решать свое будущее из одного лишь желания обладать той или иной женщиной. А что говорить об увлечении юноши, пусть даже и заслужившем высокий чин. Твои чувства еще много раз пройдут и улягутся, – говорила старшая из матерей.

– Ты в двадцать лет стал батыром, породнившись с родом тайчиут, ты впоследствии можешь стать ханом… – утверждала средняя из матерей.

Казалось, противиться невозможно. Но все решило провидение…

Степь облетела новая весть: Амбагай-хаган по приказу Алтан-хана был не просто убит, он был распят на доске и выставлен в степи на обозрение каждому! Неслыханное поругание!

Более того: это был знак презрения к народу монголов, как неспособному постоять за себя! Смертельная обида! Мстить за нее надлежало до последней капли крови: война должна была окончиться только тогда, когда один из народов исчезнет с лица земли…

– За свою жизнь я многое видел, узнал, немалого добился, – в эти тяжелые дни Ньыкын-Тайджи вдруг завел разговор по душам, – но не знал я жизни с женщиной, которую любил. Любил по-настоящему, всем сердцем. Всех жен мне выбрали матери. Ты их знаешь: это хорошие женщины, крепкие, выносливые, способные выдержать большие переходы и быть рядом даже во время войны. Но, оказывается, сердцу не удается забыть ту, на которую когда-то смотрел с любовью. Так и живешь с горечью в душе… Если не проявишь сейчас твердости, решительности, как в бою, так и будешь жить с грузом памяти, с сердцем порознь…

Тогда Джэсэгэй сказал матерям:

– Нам предстоит большая война, которая решит судьбу монголов и судьбу всей Великой степи. Пока со мною Ожулун – я непобедим. Если при наших земных жизнях мы не увидим конца сражений, Ожулун родит мне сына, который отстоит нашу честь.

– Что ж, – молвила младшая из матерей, родившая Джэсэгэя, – Ожулун девушка достойная.

– Да разве мы против нее… – согласились разом старухи.

Не мешкая справили свадьбу.

Монголам предстояло избрать нового хагана. Поскольку в завещании Амбагай-хаган назвал имена сыновей Хутулу и Хадаана, так и порешили: хаганом сделали Хутулу, а Хадаана – главнокомандующим.