— Или короткое замыкание — ба-бах!

К трем часам утра выяснилось, что красота и талант не имеют ничего общего с обыкновенным женским счастьем, а зачастую являются прямой причиной несложившейся жизни. Единственное преимущество Ники перед Анной заключалось в маленьком, сопящем на раскладушке существе по имени Кешка, которое поднимет их обеих в семь утра с требованием идти кормить уток в Богородском пруду, ехать к бабушке за оставленным там трехколесным велосипедом, приделывать оторванное колесо к купленному вчера грузовику, и все это придется проделывать Анне, потому что в девять у Ники,— то есть, конечно, не у самой Ники, а у министра Шахова,— встреча, на этот раз с представителями западногерманской фирмы «Сименс», а у Ники, кроме кембриджского английского оказался в активном состоянии немецкий, и не какой-нибудь, а «хохдойч», а в десять — прогулка на теплоходе с иностранными гостями. Но не было желания идти спать, потому что невыясненной осталась куча вещей: как переделать Аннино чесучовое платье на Нику, где достать на обед мяса и тому подобные проблемы, решение которых надо было совместить с утками, грузовиком и велосипедом, и Анна никоим образом не соглашалась проигнорировать что-либо из этого списка. Мало того, она настаивала, чтобы сейчас же был признан непреложным факт — Нике надо устраивать свою жизнь. И это не было философской абстрактностью, а прямо вытекало из Никиной информации о прошедшем дне, проведенном в обществе министра.

— Нет, ты мне все-таки скажи, что он говорил — конкретно,— выпытывала Анна, орудуя ножницами и сантиметром.

— Не говорил, намекал.

— Намекал — насчет чего?

— Ну, что сейчас хорошо за городом.

— Чего ж тут намекать, конечно, хорошо.

— И что надо выбрать свободное время и поехать куда-нибудь.

— Вдвоем?

— Я не уточняла.

— Уф...

— Аня, дело не в том, что он говорил. Он на меня смотрел... с интересом.

— С интересом можно и футбол по телику смотреть.

— Как будто мы одни в зале, в студии, в кабинете.

— Ну, а ты?

— А я... я ничего. Делаю вид, что не слышу и не вижу.

— Вот-вот. Я лет пятнадцать тому назад тоже так, делала вид. А он взял и женился на моей подруге... Давай примерим... А ведь неплохо! Сейчас носят широкое, можно не убавлять по ширине... Но главное-то, как он тебе?

— Я не знаю. Понимаешь... старше он меня раза в два.

— Это всё отрицательные факторы. А положительные?

— В нем есть притягательная сила. Мне кажется, он хороший человек.

14 августа, среда

— Извините великодушно, Александр Борисович, я, кажется, не вовремя? Если вы заняты, я могу в коридоре обождать.

Элегантный мужчина, с мягкими чертами интеллигентного лица, подтянутый, благоухающий и какой-то бодро-застенчивый. Привлекала внимание какая-то странная моложавость лица. Несколько озадаченный, Турецкий поспешил извиниться:

— Простите, Владлен Михайлович, ото оторвал вас от дел. Садитесь, куда вам больше нравится. В кресло, на диван. Я обещаю, что долго не задержу.

«Что это я начал перед ним рассыпаться?» — подумал было он, но Бардин проникновенно сказал приятным тенором: