Ираклий открыл рот, чтобы возразить, но он был профессионалом и знал, что Крутов прав.

– Хорошо, я остаюсь.

– Спасибо, дружище, – сунул ему ладонь Панкрат. – Я твой должник. Доведи детей… – Он не договорил, махнул рукой и отошел.

– Ни пуха…

– К черту!

Георгий, Крутов и Воробьев исчезли в ночи, как призраки, всхлипнула вдруг Мария, опускаясь на корточки, пряча лицо в ладонях. Ираклий потоптался рядом, присел напротив и стал терпеливо ждать, пока она успокоится, не решаясь произнести ни слова, мучаясь от этого, как от зубной боли.

Из-за кустов ольхи бесшумно вынырнул волк, сверкнул яркими глазами, остановился в метре от сидящей пары и тоже стал ждать. Мария, отняв одну ладонь от лица, поманила к себе зверя, и когда тот подошел вплотную, уткнулась лицом в его шерсть и разрыдалась…

За что мы любим тех, кого любим? Почему мы их любим вопреки судьбе, положению, всему на свете? Когда человек более несчастен: когда его никто не любит или же не любит только тот, кого любит он сам?..

Задав сам себе последний вопрос, Ираклий принял решение и встал. Ему надо было успеть догнать ушедших товарищей.

Мария поняла его и отговаривать не стала. В душе ее звучала песня: