— Вы точно ни с кем из Института не общаетесь? — Бак продолжает воспринимать ситуацию неадекватно, как по мне.

И даже не поясняет, что за институт имеется ввиду. Впрочем, мне и неинтересно.

— Клянусь, всё из головы! — прикладываю руку к сердцу. — Ну-у, по шкале эмоциональных тонов если, то товарищ один просветил. Вы его не знаете. Работа в вашем ведомстве точно не публиковалась, а фрагментарно лежит на многих ресурсах! Надо просто свести в столбик.

— Да я не сомневаюсь! — хотя я своими глазами видел, что ещё секунду назад он сомневался. — Просто от вас не ожидал такого взгляда на вещи. — Бак активирует голограмму с комма и я наблюдаю фото себя у доски, на фоне схем. — Вы до последнего времени уж очень убедительно изображали студента физкультурного колледжа. Я теперь даже засомневался, а туда ли мы движемся, — он с колебаниями во взгляде косится на меня. — Может, вам вообще лучше в чистую науку? А не у нас головой кирпичи ломать? Я о следующем курсе обучения, после минимума.

— Господин подполковник, какой следующий курс?! Я и этот-то, исключительно под вашим нажимом!.. К тому же, одно другому не мешает. Искра же медицинская. — Напоминаю ему. — Ханьская. Я рассматриваю всё исключительно сквозь призму гормональной картины и обмена веществ. И, говоря об обобщениях, я не знаю, насколько мои выводы доступны другим. Если не видеть обмена веществ у людей на уровне этой самой искры.

— Считаете, это не тиражируется? — моментально схватывает он.

— Да. По крайней мере, пока Федерация не согласится, что ханьская искра тоже имеет место быть. А до тех пор, без системного доступа к информации и профзнаниям, это кружок по интересам. — Сейчас цитирую, если что, самого мастера Донга.

— Как вы смотрите, чтоб выделить эту тему в особую? И заняться ею фокусно? Как самостоятельной разработкой? — как будто на автомате, зондирует Бак. — Возможно открытие темы на стыке нескольких кафедр, это оплачивается лучше среднего.

— Там нечем заниматься, господин подполковник! Ну представьте! — Как бы тут ему объяснить. — Допустим, есть первобытные люди; даже, скорее, ещё обезьяны. Есть первые конфликты человечества. Одна обезьяна додумалась, что руку в кулак надо сжимать. И первый раз в истории нанесла удар не ладонью или когтями, а сжатым кулаком. Есть тут ради чего организовывать целую научную тему?! — смотрю на него, как на ребёнка. — Эти «откровения» вам выдаст любой хань, двенадцати лет отроду! Посещающий профильный зал на родине с семи. И имя им — миллион.

— Если эта ваша обезьяна будет совершенствовать концепцию со всей самоотверженностью, регулярно, и плоностью посвящая себя результату, то смысл, несомненно, есть. — Не задумывается ни на секунду куратор.

— А если этой обезьяне не интересны ваши кулаки, дрязги, конфликты?.. Если она в это время, к примеру, колесо изобретает? И руку в кулак сжала только для того, чтобы отогнать надоедливого дурачка, мешающего работать? — Вздыхаю. — Надо ли ей тратить силы на эти ваши кулаки?

— Такой темой всегда будет кому заниматься. — Невпопад, думая о чём-то ещё, отвечает подполковник. — Впрочем, вам решать… Я вам больше скажу. Такие новости разносятся молниеносно. Вам не обидно будет, если на кафедрах типа нашей, в разных местах, не одна и не две команды начнут на полном серьёзе формировать фокус-группы?