Вытянутые ноги отчего-то болтались и казались вовсе какими-то неудобными.

Пальцы рук сжимались и разжимались, сами собой складываясь в знаки. Причем, если на одной руке знак складывался в фигуру, означающую съестное, то другая рука тут же принималась изображать мольбу, а когда съестное переходило в «тихо!» пальцы другой руки одновременно изображали «покорность».

Хуже всего, что внимание ускользало: взгляд то следил за пролетающими внизу птицами, что носятся с распахнутыми клювами за насекомыми, то останавливался на прогалинах между деревьями, то перед глазами снова представали пироги, так явно, что Аэлло почти ощущала исходящий от них жар, а ноздри трепетали от умопомрачительного аромата.

Стараясь не думать, как она будет извиняться перед амазонкой, и поэтому думая об этом с особенной горечью, Аэлло помотала головой, бормоча под нос слова извинения, которые почему-то больше походили на ругательства. Ветер, казалось только этого и ждал: стоило гарпии забубнить, как он тут же набил открывшийся рот волосами. Отплевываясь и ругаясь в голос, гарпия пошла на снижение.

Подошвы коснулись земли, колени спружинили, Аэлло оправила задравшееся платье, прижимая белую ткань к бедрам, и уставилась на ворга.

Лотер стоял возле крепкого кряжистого дуба, потирая ушибленный лоб. Непонятно – то ли приложился недостаточно сильно для перекидывания, то ли что-то отвлекло в последний момент.

Взгляд Лотера рассредоточенный еще секунду назад, поднялся к лицу Аэлло.

Ворг поздоровался низким, хриплым голосом:

– Привет… гарпия.

– Сам гарпия, а у меня имя есть! – фыркнула взвинченная Аэлло, и, прежде чем Лотер успел что-то сказать, а она сама пожалеть о своей грубости, оттолкнулась ногами от земли, взмывая над верхушками сосен.

– Я те дам гарпия! – раздалось ей вслед.

Еще какое-то время казалось, что позади лязгают чьи-то зубы.

Аэлло спустилась на берег южной речки, и, отдышавшись, думала уже снова подняться в воздух, когда взгляд зацепился за следы на песке. Гарпия сощурилась, ставя ногу в аккуратном сандалике на плоской подошве рядом с чужими следами. Узкий след с острым носом, явно оставила Брестида. Она сегодня была в таких туфлях.

Следы, оставленные Брестидой, неглубокие, амазонка легкая, она шла уверенной поступью, плавно перекачиваясь с пятки на носок.

А вот другие следы, которые никак не могут принадлежать изящной амазонке, заставили Аэлло нахмуриться. Их много, и, Аэлло готова была поспорить, от них как будто пахнет чем-то, что заставляет сердце холодеть и пугливо замирать. Это запах страха, поняла гарпия.

Глубокие – сразу видно, что хозяева намного тяжелее Брестиды.

– Раза в два, а то и в три, – сделала гарпия вывод вслух, сосредоточенно морща нос.

И как они шли, Аэлло не понравилось – такое ощущение, что переступали с носка на пятку, так ходят, когда стараются не шуметь. Эвриала так ступает, когда думает, что подруга спит, а сама мается в любовном томлении.

– А еще так ходят, когда выслеживают добычу, – пробормотала Аэлло.

Высокий лоб юной гарпии прорезали складки, натягивая кожу, кулачки сами собой сжались.