Худощавый блондин в неизменных плавках от Лагерфельда опустил армейский бинокль. Что ж, теперь надо проверить, куда он направится, – ужин еще не начался: возможно, в бассейн или коктейль-бар. Сегодня наблюдаемый объект выглядел хмурым и недовольным, однако предпринятые наблюдателем усилия все вернули на круги своя. Хорошо начальству, которое с умным видом дает ценные указания: «задержи его, но как, я не знаю». И вот сиди – думай, изобретай, выкручивайся. Отлично, что сообразил, – полдня плавал в акваланге и утягивал людей под воду с помощью телекинеза, дабы Голос их спасал. Напугал всех так, что на море – полный штиль, а народу на пляже – никого. Небось еще и завтра отдыхающих купаться калачом не заманишь. Потом понаедут тележурналисты – будут расписывать о мистическом водовороте, непонятно откуда появившемся у берега тропического острова. Целых пять смс отправил с успешным отчетом о выполнении задания, так они даже не дошли: у RL2 мобильный телефон отключен. Ну не гадство ли? Занавески в номере Голоса продолжали оставаться задернутыми. Стало быть, он внутри. Отлично, есть время принять душ. Блондин прошествовал в отделанную изумрудным кафелем ванную комнату, где, повернув никелированную лопасть крана, включил воду. Надо выждать с минуту – все не так в этих тропиках: перед тем как появится теплая, требуется водичку слить. Он повернулся к раковине спиной, содрогаясь от предчувствия холодной струи. На лопатках блондина отчетливо виднелись два неровных, продолговатых розовых шрама…

Настя вернулась в комнату, щелчком сбросив с балкона недокуренную сигарету. Она просто кипела от злости. Несколько раз бесцельно измерив номер шагами взад-вперед, она сняла мокрый купальник, переступив через него красными, обгоревшими от солнца ногами. Встав перед большим овальным зеркалом, Настя придирчиво осмотрела себя, уперев руки в боки. Да, сиськи уже не те, что в восемнадцать, но, по крайней мере, не висят, словно уши спаниеля… бедра чуть дряблые, целлюлит не дремлет, всяко бывает… морщинки на лице она вроде замазала, маникюр на ногтях тоже отличный. Вполне нормальная тридцатидвухлетняя баба, причем очень даже трахательного вида. Но кто из мужиков это ценит? Зажрались. Пять дней как она в отпуске, и до сих пор ни с кем не познакомилась – вечерами читает книжку на кровати одна, как дура. И чего этот мужик с кудрявыми волосами и бородкой так ее испугался? Взял и слинял в номер, как будто она ему оргию предложила. Эх, определенно – нет в жизни счастья… Открыв мини-бар, Настя вытащила 50-граммовую бутылочку «Смирноффа» и привычно ахнула ее одним глотком. На глазах выступили слезы. А вот назло всем чертям оденется, пойдет на дискарь одна – и будет так зажигать, что народ офигеет. Натягивая шорты, Настя вспомнила разговор на балконе и вспыхнула румянцем. Ё-моё. Да кто он такой? Кем этот тип себя возомнил, в конце концов? Богом, что ли?

Секретный кабинет главного архива Небесной Канцелярии был овальной формы. Стен как таковых не видно – их заменяли прилепленные друг к другу, превосходно выполненные книжные шкафы из орехового дерева со множеством толстенных, прогибающихся под тяжестью полок: на каждой из них книги стояли в двенадцать рядов. Эти шкафы замыкались с двух сторон на некоем подобии гранитного алтаря с полированными греческими колоннами, где покоились огромные песочные часы цветного муранского стекла. В центре архивного кабинета находился стол, вырубленный из цельной глыбы уральского малахита, поверхность его почти полностью была завалена архивными папками и древними книгами. Над одним из фолиантов ожесточенно спорили Калашников и Габриэль. Малинин тактично прохаживался возле алтаря, изо всех сил прислушиваясь к разговору.