Она требовала, брала, влекла его за собой к головокружительной грани, а потом замирала, пока он дрожал и задыхался, и вновь топила его в своей нежности. А потом все начиналось сначала.

Он уже готов был ее умолять. Или проклясть. И все равно она делала с ним, что хотела. С его телом и с его сердцем.

Его взгляд обезумел, сильные, тренированные мышцы непроизвольно сжимались под ее пальцами, под ее губами. Он повторял ее имя снова, и снова, и снова, мешая его с бессвязными словами на английском и на гаэльском. Что это было? Молитвы, мольбы, проклятья? Она не знала. Ей было все равно. Его пальцы вцепились в нее с такой силой, что оставили следы — наглядное доказательство того, что он потерял голову. Когда она позволила, он как голодный набросился на ее грудь. Его волшебные пальцы и губы толкали ее к оргазму, но она упорно держалась. Держалась.

Она решительно вознамерилась взять над ним верх.

Воздух застревал у нее в легких, сердце выскакивало из груди. И все-таки она наблюдала за ним. За тем, что творила с ним. Она следила за его глазами до той самой минуты, пока они не расплавились от того, что она творила с ним.

Она схватила его руки, сжала, словно тисками, и сказала:

— Давай. Давай, давай, давай!

Оседлала его, как дьяволица, и пустилась вскачь.

У него все плыло перед глазами. Она, казалось, светилась — была золотисто-белой, гибкой и сильной. Его тело вскидывалось под ней, наслаждение доходило до агонии. Темный луч этого наслаждения выжег его насквозь.

Он не двигался, ему казалось, что он никогда больше не сможет шевельнуться. Разум, реальность возвращались ползком. Постепенно он осознал, что их еще не усмиренные тела по-прежнему сплетены, а воздух наполнен их прерывистым дыханием и судорожными вздохами.

Господи, да есть ли во всей Вселенной человек счастливее его?

Ее влажная кожа все еще была горяча — Ева словно горела в лихорадке. Ее голова лежала у него на груди. Он всерьез подумал, что стоит просто закрыть глаза и уснуть. Вот прямо так, в таком виде, как сейчас. Уснуть на денек-другой.

Потом она застонала, глубоко вздохнула… Усилием воли он вернулся к реальности, с трудом поднял руку и погладил ее по спине.

Она, довольная, замурлыкала.

— Держу пари, ты этого не ожидал.

— Нет, не ожидал. Если б я только мог предположить, что ты, стукнувшись головой, превратишься в сексуального маньяка и изнасилуешь меня так жестоко, я бы сам двинул тебе по башке давным-давно.

Ева захихикала, уткнувшись ему в шею, потом снова вздохнула.

— Дело тут вовсе не в стукнутой голове, а в спагетти. А может, спагетти стали просто последней каплей.

— Мы будем есть спагетти до конца наших дней. На завтрак, на обед и на ужин.

Ева чуть подвинулась, теснее прижалась к нему.

— Я просто… из-за этого я просто расплавилась. Я хотела тебя соблазнить. Чтобы все было романтично. — Она подняла голову и улыбнулась, глядя на него сверху вниз. — А потом я ужасно проголодалась.

— Рад быть в твоем меню. В любое время.

— Я тебя затрахала до потери пульса.

— Это еще мягко сказано.

— Мы с тобой выглядим омерзительно.

— Тут двух мнений быть не может.