— Что сделано на данный момент?

— Я работаю над звонками, а Систо над визитами. У него пока по нулям. У меня есть небольшой дзинь, но уж никак не дзынь, если вы меня понимаете, лейтенант. Дайте время.

— Что за дзинь?

— Да так, что-то вроде легкой изжоги. Вы и вправду хотите, чтобы я объяснила?

Жаргон электронщиков или бабский треп? Пожалуй, стоит кинуть монетку, решила Ева.

— У меня есть минутка.

— Давайте скажем так. Легкая изжога — это отражение передачи данных по телефону отсюда в Нью-Йорк, но мне придется пройти через несметную кучу фильтров, чтобы этот звонок подцепить. Я его подцеплю кровь из носа, потому что уже сейчас вижу: звонок прошел в Нью-Йорк после обеда в день убийства Колтрейн. И он не зарегистрирован. Может, звонил один из здешних техников и не внес в журнал, потому что звонил в службу «Секс по телефону». Но что-то мне в это не верится. Врожденная подозрительность.

— У меня тут есть отпечаток, след, эхо или как там это называется, с бросового мобильника. Мне надо знать, есть ли совпадение.

— Как только подцеплю здесь, проверю на совпадение. Как два пальца об асфальт.

— Знаешь, где был Рикер во время передачи данных?

— По записям — у себя в камере, но и тут есть легкая изжога. Судя по записям, как раз за полчаса до передачи данных он пользовался своим правом на ежедневную гигиеническую привилегию. Если проще, принимал душ. В одиночестве, под полным электронным наблюдением. Я заказала А и В этой записи, но колеса вертятся уж больно медленно. Правда, в нашу сторону.

«А и В? Аудио и видео», — догадалась Ева.

— Он мог послать с задержкой отправки, — сказала она вслух, — или заплатить кому-то, чтоб отослали вместо него. У тебя есть имя охранника, провожавшего его из камеры в душевую? А может, их было несколько?

— Да. Мы провели стандартную проверку — все чисто. Я думала, вроемся глубже, если легкая изжога перейдет в тяжелую отрыжку. — Каллендар глотнула чего-то розового из прозрачной бутылки. — Дать вам имена?

— Давай. — Ева записала их. — Хорошо, продолжай копать.

Она отключила контакт, села и задумалась. Рикер дал отмашку убийце в Нью-Йорке. Зеленый свет. Никак иначе это трактовать невозможно.

— Компьютер, полную проверку, приоритет санкционирован. — Она продиктовала имена и идентификационные номера охранника и офицера связи. — Посмотрим, что тут у нас есть.

Час спустя в комнату вошел Рорк.

— Ева!

Вот и все, что он сказал.

— У меня кое-что есть. Каллендар засекла изжогу, как она выражается, и у меня кое-что есть. Рауш Сэсил, охранник на Омеге, стаж на месте — шесть лет. Допущен к охране крыла строгого режима. В этом крыле содержат Рикера. Разведен. Но, вот странность, в финансах его бывшей супружницы отмечен значительный прирост за последний год. Ну, не столько в финансах, сколько в застрахованном имуществе. Она подняла страховку до пяти лимонов. А теперь я тебя спрашиваю: что такого есть у бывшей жены охранника с Омеги, восемь месяцев назад уволившейся со скромной канцелярской работы и, кстати сказать, сменившей съемную квартиру в Дэнвилле, штат Иллинойс, на двадцатикомнатную виллу на юге Франции, что такого у нее есть, спрашиваю я тебя, что стоит пять лимонов?