Стемнело, и, когда я стояла в ногах его кровати, он повернулся ко мне и назвал имя «Мэри Джейн»! Так звали мою подругу детства. По всему моему телу пробежали мурашки. Да, я всегда хотела серьезно поговорить с моим отцом, неужели это должно было произойти именно сейчас? Я ждала этого разговора годами. Но только не сейчас, когда он был уже при смерти. И тем не менее он был настроен говорить именно сейчас. Я судорожно соображала, что должна делать. Больше всего мне хотелось бежать отсюда сломя голову.
Оглушающий грохот смеха
Можно подняться высоко, не влезая никому на плечи, можно быть победителем, не одержав ни одной победы.
Гарриет Бичер-Стоу, автор книги «Хижина дяди Тома»
Стоя в его реанимационной палате, я почувствовала, будто перенеслась назад во времени. Большое зеркало, висевшее в кухне на стене, было обрамлено кафелем до тошноты противного зеленого цвета. Я даже слышала, как скворчит на сковороде оливковое масло. Когда я подошла к матери, меня переполнял ужас. Она стояла спиной ко мне, мыла посуду. Ее руки были в мыльной пене. Когда я начала говорить, она повернулась ко мне лицом. Я сказала: «Мам, Мэри Джейн сказала, что папа засунул ей руку в трусики».
Грохот ее смеха чуть не оглушил меня, она посмотрела на меня сверху вниз и ответила: «И как ты только могла подумать о том, что твой отец может сделать такое?»
Я замолчала. И на что я только надеялась? Что со мной случилось? Если мама не верила в то, что папа сделал это с Мэри Джейн, как можно было надеяться, что она когда-либо поверит в то, что он сделал со мной? Я чувствовала, как огромные, тяжелые волны чего-то незримого бьют меня, будто в меня вонзаются тысячи игл, приводя в оцепенение. Я все еще стояла на кухне, но мыслями была уже очень далеко.
Воспоминания о том разговоре на кухне словно током ударили меня, и я просто продолжала стоять у смертного одра моего отца. Я смотрела на него практически в упор. Хватит ли у меня смелости? Хватит ли у него сил? Честно ли с моей стороны говорить что-то сейчас, да и когда-либо? Вот он, мой шанс, но я стала опять той маленькой девочкой, которая ждет, что кто-то возьмет ее за руку. Я не могла произнести ни слова. Я испугалась. Возможность была упущена.
В эти последние дни жизни моего отца шестеро его детей по очереди навещали его, составляя ему компанию. Когда наступила моя очередь, я села в кресло у его кровати, чтобы прочитать ему отрывок из Библии. Я знала этот отрывок очень хорошо. И не потому, что часто читала Библию. Просто у моего отца в офисе годами висел смешной постер с этой цитатой: «Если я пойду и долиной смертной тени, не убоюсь зла» (псалом 22 из Священного Писания). Я добавила к этому слова, которые были напечатаны внизу того постера: «Ведь я самый отъявленный сукин сын в этой долине!» Может ли человек хихикнуть без единого движения? Я думаю, да.
Каждый из нас не торопился прощаться. Хотя он уже был в коме, врачи сказали нам, что он до самой смерти будет слышать нас. Когда пришла моя очередь прощаться с ним, я прилегла на кровати рядом и прошептала ему на ухо: «Папа, мы оба совершили ошибку, и мне очень жаль. Я прощаю тебя». Я почувствовала, как спало напряжение, сковывавшее его тело.